Женщина встала и подошла к поручням. Блеснули в лунном свете крупные бриллианты сережек. Она была сутуловата и куталась в меховое манто. Анджей вспомнил, что видел эту женщину во время обеда — она сидела за капитанским столиком, а следовательно, была важной персоной.
Он поднялся с шезлонга и тоже подошел к поручням, стоя теперь совсем близко от женщины. Она вдруг повернулась к нему лицом и сказала:
— Я весь вечер следила за тем, как ты вливаешь в себя эту гадость. И я поняла: тебе нечем себя занять. Предлагаю заняться любовью. Не бойся, я не заставлю тебя делать то, чего ты не захочешь, — я уважаю наклонности своих партнеров. Пошли ко мне — у меня самая роскошная каюта на этой старой калошине.
Анджей опешил и промычал в ответ что-то нечленораздельное.
— Ну, идем или нет? — довольно грубо спросила женщина. — Если тебе этого хочется, зачем думать о каких-то приличиях и прочей дребедени? Самка выбирает самца или самец выбирает самку, что может быть проще? А все остальное обычная канитель.
Через несколько минут они уже были в ее каюте. Женщина заперла дверь и щелкнула выключателем. Взгляду Анджея открылась картина роскошного беспорядка — вазы с цветами, раскрытые чемоданы, из которых струились на пол шелка дорогих платьев и кружева нижнего белья, скомканная в кресле норковая шуба, пуховые свитера и прочее. Каюта была огромной. Огромной была и кровать, на которой лежала шкура леопарда.
Женщина расстегнула крючки и пуговицы своего узкого шерстяного платья, и Анджей увидел, что под ним нет ничего, кроме узкой полоски пояса с длинными резинками.
— Я не могу так сразу, — сказал он, чувствуя, что количество спиртного, выпитое им минувшим вечером, сделало его на какое-то время импотентом.
— Разве я сказала, что хочу от тебя эту жалкую сморщенную штуковину, которая болтается в твоих штанах? — слегка раздраженно сказала женщина. Анджей увидел в ее руках желтый предмет, похожий на фаллос с ручкой у основания.
— Раздевайся до пояса, — скомандовала она, и он покорно повиновался. — А теперь садись вот сюда. — Она похлопала ладонью рядом с собой. — Вот так. — Ее ноги вдруг очутились на его плечах, и он увидел то, от чего зашевелился его было сникший друг. Женщина подпрыгнула, лежа на спине, и обхватила шею Анджея коленками. — Нравится то, что у меня между ног? Я, быть может, потом разрешу тебе сделать это самому, а сейчас…
Она мгновенно убрала ноги с его плеч, села на край кровати, спустив их на пол и широко расставив.
— Держи. — Она вручила ему искусственный фаллос, который оказался довольно тяжелым. — Ты что, не знаешь, как это делается? Встань передо мной на колени и работай.
Она стонала и покусывала губы, завалившись на кровать, а Анджей, двигая взад-вперед этим диковинным предметом, сам распалялся все больше и больше. Наконец он швырнул его на пол, быстро стянул брюки вместе с трусами и овладел женщиной.
Она взвизгнула и, прогнув колесом спину, больно ущипнула его за ягодицу, потом укусила до крови руку. Он чувствовал болезненную тяжесть в низу живота и весь вспотел. Он никак не мог достичь оргазма, ибо его плоть желала вкусить чего-то особенного.
Он укусил женщину за грудь и увидел струйку крови, сбегавшую на тонкую белую простыню. Она громко вскрикнула. Их тела переплелись, напоминая двух борющихся между собой змей. По телу женщины волной прокатилась судорога. Анджей, излив наконец семя, почувствовал необычайное облегчение и уснул, лежа на груди у женщины.
Утром они снова занимались любовью — это она разбудила Анджея, взяв в рот его пенис и слегка прикусив кончик передними зубами.
— Бедный ты мой. Тебе еще придется поработать, — говорила она, обращаясь к пенису. — Я тебя очень люблю, хоть ты сейчас такой мягкий и совсем-совсем крошечный. Ты снова станешь большим, да?..
— Меня зовут Сьюзен, — сказала женщина, когда они встретились за ланчем в зале ресторана. На ней было ярко-сиреневое шелковое платье с глубоким вырезом и бусы из аметиста. Она уже не казалась Анджею вульгарной — просто она была очень раскована и совсем не думала о впечатлении, которое производила на других. — Я сказала капитану, что мы будем сидеть за отдельным столом. Я в тысячу раз богаче тебя, а потому шампанское и остальную выпивку буду заказывать я. У тебя красивое имя, но мне трудно его выговаривать. Тем более этим именем тебя звала женщина, которую ты любил. Я буду звать тебя Эндрю. Надеюсь, тебя еще никто так не звал?
Он покачал головой и усмехнулся.
— А я буду звать тебя Сусанной. Даже если ты станешь возражать. Я тоже не люблю повторений. Сейчас мы с тобой будем пить апельсиновый сок, а потому плачу я. — Он расхохотался, вспомнив, что сок подают бесплатно. — Ладно, в гаком случае я буду покупать тебе тоник и аспирин.
В Нью-Йорке Сьюзен сняла роскошный номер в «Waldorf Astoria» на Парк-авеню, однако по прошествии двух ночей переселилась в отдельный на том же этаже, никак не объясняя этот свой поступок. Их дни проходили довольно однообразно: занятия любовью, долгий ланч с шампанским в постели, дорогие магазины, где Сьюзен знали все продавцы и где она обязательно что-нибудь покупала, поздний обед в ресторане, снова постель.
Анджей похудел, но физически чувствовал себя превосходно. Да и тоска не возвращалась. Он обычно засыпал как убитый, не без иронии сравнивая себя с каменотесом, который, наработавшись за день физически, перед сном не в состоянии ни о чем думать.
Однажды Сьюзен сказала:
— Сегодня едем обедать к отцу. Я объявлю о нашей помолвке. Только прошу тебя об одном: никогда не признавайся мне в любви — я все равно тебе не поверю.
Анджей сидел за изысканно сервированным столом на чопорном великосветском обеде, щурясь от яркого блеска бриллиантов на оголенных мощах далеко не молодых женщин. Сьюзен, очевидно в знак протеста против всего этого блеска, оделась в темно-зеленое джерсовое платье с воротником под самое горло и даже вынула из ушей серьги. Впрочем, ей определенно было наплевать на впечатление, производимое на этих людей, — она не отходила ни на шаг от Анджея, а однажды сказала так громко, что наверняка услышал кое-кто из окружающих:
— Я постараюсь, чтобы мы не присутствовали на свадебном обеде. Меня тошнит от этих обезьяньих ужимок.
Отец Сьюзен, мистер Тэлбот, был президентом большого издательского концерна, о чем Анджей узнал только сейчас. Это открытие его в какой-то мере вдохновило — он все еще тешил себя надеждой пробиться на Олимп литературной славы. Мистер Тэлбот отнесся к Анджею весьма благосклонно и, похоже, радовался предстоящему бракосочетанию.
— Он уже смирился с тем, что я никогда не выйду замуж, — объяснила Сьюзен все так же громко и прямолинейно. — После гибели Тэда — мне тогда было двадцать два — я пыталась перерезать себе вены, но меня спасли и упекли в комфортабельную психушку, где у меня было все, кроме свободы передвижения. Тэд и я — мы были не просто брат и сестра. Мы любили друг друга как любовники. Разумеется, родители об этом не знали, иначе бы засадили нас обоих на всю жизнь куда подальше. Правда, отец потом догадался. Мы с Тэдом еще в детстве поклялись, что будем принадлежать только друг другу. Это так и было, пока его не убили. Потом со мной произошло что-то странное. Мне вдруг стало хотеться переспать чуть ли не с каждым парнем, которого я видела. Сперва я сдерживала себя и очень от этого страдала, потом, когда поняла, что после смерти Тэда умерла и моя плоть тоже, а эта, новая, уже не я, а кто-то другой, я перестала противиться моим желаниям. Я испробовала все. С женщинами мне не понравилось — они привязываются к тебе после первой же ночи и потом скулят, как побитые собачонки. Мне не понравилось заниматься сексом втроем — кто-то один всегда оказывался лишним, и это раздражало. Потом я познакомилась с одним гомиком, который научил меня пользоваться механическими предметами. Мы провели веселенькую недельку во Флориде, ублажая друг друга с помощью механических секс-ухищрений. Но у Стива оказался скверный капризный характер, и нам пришлось расстаться. С тех пор я общалась только с голубыми — ни один мужчина не мог удовлетворить меня при помощи того, что дала ему природа, и это было для меня страшным разочарованием. Я впервые в жизни ошиблась, приняв тебя за голубого. Но это была сама судьба. Отец рад без памяти, что я выхожу замуж. Мать, если была бы жива, наверняка бы позавидовала — она всегда меня недолюбливала и ревновала к Тэду. Нет, ты на него ни капельки не похож, но ты умеешь сделать женщине хорошо и не боишься быть в постели тем, кем хочешь. Я презираю наших мужчин, променявших свою мужскую силу на удовлетворение дурацкого тщеславия. Надеюсь, ты не тщеславен?
