Пока ты задумываешься над тем, как это все сделать, кто-то уже переложил больного на каталку, а водитель увозит его без малейшего беспокойства о том, что ты осталась где-то позади. Все кабели перепутались, монитор каким-то чудом удерживается на боковой спинке каталки, четыре бутылки на штативе в ногах больного, аппарат искусственного дыхания между его ног, трубки перепутались с капельницами, катетер мочевого пузыря пережат, и мешок для сбора мочи вот-вот лопнет, поскольку его никто не слил («Зачем, ведь его отсюда выписывают?!»), назогастральный зонд
[1] вообще куда-то делся, и ты думаешь, что все это неправда и происходит не с тобой.
Бегом спускаешься по лестницам до дверей приемного покоя и видишь врача, садящегося с документами в уже заведенную машину, а у тебя не было времени посмотреть, есть ли у тебя дыхательные зонды. И хоть они и с собой, видишь, что в машине есть портативный аппарат искусственного дыхания, подключенный к прикуривателю, но шумит он так, словно самолетная турбина. Его мощности вряд ли хватит даже для того, чтобы промыть зонд физраствором. И в этот момент ты полагаешься на святую Найтингейл, чтобы у пациента не заложило нос. Рядом с нашей машиной стоят припаркованные современные машины скорой неотложной медицинской внебольничной помощи. Эти автомобили оснащены по последнему слову техники. Это просто Лига чемпионов среди всего больничного транспорта. Перед одновременным выездом мы смотрим друг на друга. Вся бригада в специальных защищенных ботинках, и униформа их просто сверкает. Стробоскопические мигалки и дефибрилляторный монитор последнего поколения, чемоданчик укомплектован по полной. А ты в белом больничном халате, в полуботах, ни от чего не защищающих, в розовой куртке, оставленной Дедом Морозом в доме твоей матери, и с незакрывающимся чемоданом, склеенным пластырем. И перед отъездом, сидя в машине, они бросают на тебя взгляд, полный исключительности и превосходства, а ты закрываешь дверь своей «скорой», улыбаясь и думаешь: «Хотелось бы посмотреть, как вы будете работать в моих условиях».
Новорожденные
Бывают некрасивые младенцы
Одно из самых внушающих уважение отделений больницы, наряду с отделениями интенсивной терапии – это отделение для новорожденных. Но не для всех оно таково. К старшей по дежурству и женщине, звонящей с биржи труда, это не относится. До сих пор помню, как мне позвонили в первый раз, чтобы я пошла туда работать. Я, которая до этого в жизни не держала ребенка на руках (мой первый экс-жених не считается), не представляла даже, где находится дверь в это отделение!
– Сатурни́на, через три часа ты должна быть в отделении для новорожденных.
(До этого у меня уже были моменты недержания мочи.)
– Но… но… но я… ведь это…
– Ничего страшного, всего-то повставляешь там со́ски – и все.
В этот момент ты понимаешь, что старшая по дежурству абсолютно не знает, в чем там заключается работа.
Да, бутылочки с сосками здесь дают, но это всего лишь двадцать процентов от всей работы в отделении, где я себя ощущаю на десять процентов медсестрой, а не на двадцать, потому что кормить младенцев из бутылочки с соской только в теории может казаться просто. Единственные бутылочки, которые я видела, были те, что случайно встретились мне на полках супермаркета (это печально, я понимаю, но товар специально иногда меняют местами). К тому же я не представляла, как менять подгузник младенцу весом полтора килограмма, и не понимала, что кормление из бутылки может оказаться целой одиссеей. Именно в такие моменты осознаешь всю мудрость испанского сборника пословиц, в котором говорится: кто не плачет, тот грудь с молоком не получит… и тот, кто заплачет первый, того накормят раньше (чтобы не слушать детский ор).
Поскольку я была новенькой, мне доверили детей для повышения веса, или, как там говорят, «полнеющих». Это что, специальный зал, куда помещают людей, чтобы они толстели? Это как фитнес-зал с велотренажерами, только наоборот! Я давала каждому понемногу того, что у меня было, и все становились такие довольные… Как же необычно устроен этот мир!
Но если все, что касается бутылочек с сосками и подгузников, для меня казалось целым миром, то относительно молока можно было сказать, что это была вселенная: с улучшенной формулой, гидролизированное, составное, белковое, усовершенствованное, начальное, для последующего питания, материнское… Все написано на доске аббревиатурами, где одна из множества была «М.Л.», и я ее читала как «молоко лучшее», а оказалось – «материнская лактация».
Ко всему прочему существует еще одно необычное для меня занятие – вызывание у ребенка отрыжки. Да-да, отрыжки. И чем объемнее она будет, тем лучше. А за самую громкую отрыжку тебе дают премию отрыгательницы месяца. Потому что, естественно, если воздух не выйдет, ребенок заплачет. И чем ты тогда его успокоишь? Те медсестры, которые считаются ветеранами отделения, посоветовали мне проверять плачущего младенца двумя пальцами, словно дыню при покупке. Если слышится клокотание, значит, это газы. Могу поклясться вам, что более чем за одну отрыжку мне пришлось, краснея, объясняться, что это был ребенок, а не я.
– Давай, давай красавчик, срыгни на Са́ту!
– Уреееааоо (со слизью молочного цвета).
– Очень хорошо, молодец! Вот как надо отрыгивать!
Но, конечно, когда ему будет пять лет и он сделает это перед всей семьей на новогодний стол, придется объяснять ему, что вот так делать нельзя.
Снова мне кажется, что природа это плохо продумала. Было бы гораздо практичнее, если бы дети сразу рождались со специальным клапаном сброса лишнего воздуха, как скороварки. Фантазии тут нет границ! Есть у меня одна теория: если открыть немного пупковый зажим у младенца, оттуда должен выйти лишний воздух, но мне запретили проводить этот эксперимент.
Если, учитывая все произошедшее за день, мне не хватило впечатлений, то к вечеру наступает время посещений. Приходят бабушки, дедушки, дяди и тети, двоюродные братья и другие члены семей с мобильными телефонами и камерами. И вот тогда бабуля какого-нибудь малыша тебе заявляет: «Подержи-ка его ты, у тебя больше практики». И пока ты думаешь, как выйти из этой ситуации, и представляешь, как признаешься ей в том, что сегодня твой первый день в отделении, понимаешь, что это не лучший вариант, и спасаешься бегством в поисках медсестры-ветерана, которая прошла здесь огонь и воду.
На тот случай, если когда-нибудь вас пошлют отработать смену в этом отделении, позвольте дать вам один совет: если возникнет необходимость уколоть младенца, ищите всегда две подходящие вены, потому что с первой у вас вряд ли что-то получится.
