Когда экипаж остановился у дома Зигфрида, вампирша так топнула от раздражения, что проломила мостовую. Квартира находилась на втором этаже, но в окне не горел свет. Наверняка эта парочка улизнула в какой-нибудь кабак. Она и так уже пол-города исколесила, и все втуне! А ведь у нее совсем мало времени. Теперь, когда она его позвала, Виктор может нагрянуть в любую минуту.
Берта шагнула на крыльцо и вдруг почувствовала, как по реальности пробежала дрожь. Поблизости открывали портал в другой мир. Теряясь в догадках, вампирша взлетела на подоконник и прижалась к стеклу. В квартире действительно было темно, но и люди там были. Сначала она разглядела стол, на котором покоилась доска с рядами букв, цифр, и словами "да," «нет» и "до свидания." На ней азартно подрагивала стрелка. Это была "доска Уиджа," применяемая для вызова духов. Похоже, она успела к самому началу спиритического сеанса.
За столом сидели двое: брюнет в очках и с кудрявой бородкой, а рядом — светловолосый толстячок, который испуганно озирался по сторонам. Чиркнув спичкой, он зажег свечу в надежде что ее скупой свет хоть немного развеет его страхи. Правда, боялся он отнюдь не призраков.
— Ну что, Карл, кого будем вызывать? — неуверенно спросил второй. — Клопштока, Бюргера, Шиллера?
[36]
— Лучше сразу Гете, — отозвался брюнет, он же критик Карл Мейер.
— Ого! А не жирно для нас с тобой?
— В самый раз.
— И что, он прямо здесь появится? А как? Если в виде черного пуделя, то лучше на надо. Моя квартирная хозяйка запрещает приводить собак.
— Нет, Зигфрид, мы же не Мефистофеля вызываем, а самого Гете.
— А, ну тогда наверное другое дело.
— Мне начинать?
— Давай, что ли.
Мейер воздел руки к потолку, да так внезапно, что Берта от неожиданности чуть не сорвалась с подоконника.
— О Иоганн Вольфганг фон Гете, классик немецкой литературы! — протрубил критик. — Взываем к тебе, великий гений! Внемли нам! Посети сие скромное жилище! Прииди…
— А эктоплазма будет? — забеспокоился Зигфрид. — Хозяйка точно меня убьет, если мы все стены заляпаем. Она недавно поменяла обои.
— Прииди без эктоплазмы, — продолжил Карл, посылаю другу убийственный взгляд. — Ты здесь, дух?
Стол утвердительно качнулся.
— Спроси, кто выиграет завтра на скачках!
— Заткнись, — одними губами прошептал Карл. — О великий Гете! Ты ли это?
Стрелка указала на "да."
— Передай ему, что зря он написал вторую часть "Фауста." Я из-за нее экзамен завалил и стипендии лишился…аууу!
Пнув друга под столом и тем самым удовлетворив свою мстительность, Мейер довольно улыбнулся.
— Благодарю тебя, дух, за то что ты услышал мою нижайшую просьбу! Ты столь же милостив, сколь велик!
— Да вы замучили меня своей казенщиной. Переходите, что ли к делу, у меня еще столько вызовов.
Берта увидела то, чего не дано было видеть смертным — у стола стояла полупрозрачная фигура мужчины в старомодном сюртуке. Лицо его, доброе и благообразное, показалось знакомым, ведь именно оно смотрело с фронтисписа в каждом томике собрания сочинений. Более того, ей даже удалось разглядеть свиток у него в руках. На нем готическим шрифтом были написаны имена в две колонки, а возле некоторых дух уже поставил аккуратные галочки.
— О солнце нашей словесности! — продолжал велеречивый Карл. — Я вызвал тебя вот по какому вопросу — уже много лет я ищу настоящего гения, способного вдохнуть новую жизнь в нашу загнивающую литературу. Реализм как жанр давно себя изжил, натурализм на поверку оказался пустышкой…
— Ну наконец-то хоть с кем-то побеседую про литературу, — дух классика потер руки. — Все лучше, чем объяснять, где у тещи заначка!
— Где нам найти гения, который вызволит человечество из пещеры заблуждений и поведет нас в новом, продуктивном направлении? Где отыскать сей золотой светильник?
— Сейчас отвечу! Так, какой у нас год?
Окно с треском распахнулось и на подоконнике нарисовалась незнакомая девица. Ошарашенные, друзья обернулись к ней.
— Ну? — спросила ночная гостья. — Долго мне еще тут стоять? Пригласите меня кто-нибудь.
— Проходите, фроляйн, — автоматически отозвались мужчины. Хорошие манеры у них явно опережали инстинкт самосохранения.
— Спасибо, — сказала девица, спрыгивая с подоконника. — А теперь спите.
Она нетерпеливо махнула рукой, и оба спирита сразу же заклевали носом. Берта подошла к духу, несколько удивленному, и сделала нервный книксен.
— Здравствуйте, сударь, — робея, сказала она. — Или вы только на "великий дух" отзываетесь?
— Что вы, сударыня, мне так даже приятней, — дух Гете поклонился со старомодной учтивостью. — Стало быть, вы можете меня видеть?
— Да.
— Чудесно. Тогда давайте посидим, поговорим по душам…
— Боюсь, что с этим пунктом выйдет заминка. У меня ее нет.
— Так вы носферату? — вежливо уточнил дух.
— Да. Извините, если разочаровала.
— Ничего, я всегда рад побеседовать с красивой дамой, вне зависимости от ее экзистенциального статуса. Что вам угодно, сударыня?
— На самом деле, я пришла к Мейеру, — пояснила вампирша, — но вы мне поможете даже лучше. Он спрашивал у вас имя какого-нибудь гения, так?
— Да, у меня даже есть список подходящих лиц.
— Забудьте про список! Скажите ему, что гения, которого он ищет, зовут Маванви Грин.
Дух все таки достал призрачный список и педантично рассмотрел его в призрачный же лорнет.
— Этого имени там не значится.
— Еще б оно там было! Но все равно…
— Приношу мои глубочайшие извинения, сударыня, но лгать я не стану, — настырно продолжил дух. — Литература — это святыня.
Берта едва сдерживалась, чтобы не кусать ногти от волнения. Вот ведь какой упрямец!
— Но литература бывает разная, — начала фроляйн Штайнберг. — И то, что хвалят критики, не всегда по нраву обычным людям. Не всем хочется читать книги, которые правдиво отображают дух эпохи, призывают и клеймят, протестуют и выражают прогрессивные мысли. Это порою так утомительно. Одни книги намертво пригвождают нас к реальности, а другие переводят через порог. И те, которые в свое время считались бульварной литературой, будущие поколения могут вознести на пьедестал. Я и так знаю, что Маванви никакой не гений, но дайте ей шанс. Быть может, ее книга, какой бы посредственной она не была, тоже найдет своего читателя… Пожалуйста, сударь. Маванви никак нельзя оставаться в больнице, и домой ей тоже нельзя. Пожалуйста.
