Хозяева старались устроить Елизавету со всеми возможными удобствами. Но ее свекровь уже установила строгие правила, которым невестка должна была следовать во время заточения. Как только ребенок начал шевелиться, примерно на Пасху, Маргарет Бофорт начала составлять «Книгу королевского двора». Опираясь на многовековые рекомендации — отчасти религиозные, отчасти медицинские, — она буквально по минутам расписала поведение, способствующее успешному рождению наследника. Ряд правил сохранились и в уставе управления королевским двором, принятом в 1949 году.
Уединение было почти полным. Беременная королева должна была в одиночестве находиться в своих покоях, которые представляли собой ряд помещений, как и дворцовые покои, но с определенными изменениями. Например, в покоях следовало установить молельню, поскольку молитвы, как считалось, помогают при трудных родах. Кроме того, нужна была купель, чтобы в случае рождения больного ребенка его можно было быстро окрестить. Родильная комната должна была располагаться как можно дальше от внешнего мира, чтобы мать и ее дитя были защищены от разлагающего влияния. Никто, кроме доверенных служанок, не мог видеть королеву в неприглядном виде и слышать ее крики боли.
Шкафы должны были быть наполнены вином, едой и специями, а также золотыми и серебряными тарелками для сервировки стола. Свежие продукты следовало доставлять к дверям апартаментов, но это был единственный контакт с внешним миром. И конечно же, будущая мать никак не должна была этого видеть.
В заточении рядом с королевой находились одни только женщины. Как только беременная супруга короля покидала публичный двор, «ни один мужчина не мог войти в покои, где ей предстояло родить, и лишь женщины могли быть рядом с ней»
[47]. Как диктовали правила леди Маргарет Бофорт: «Все слуги должны быть женщинами — камердинеры, горничные, швеи»
[48]. Все необходимое следовало доставлять к дверям главной комнаты и передавать одной из служанок. Даже король и врачи-мужчины не могли нарушить заточение королевы. Все ежедневные церемонии и ритуалы выполняли «добрые сестры». Они целиком и полностью принимали на себя заботу о будущей матери. Рядом с Елизаветой находились также ее мать и двое сестер, Анна и Сесилия. Гораздо меньше радости ей доставляло присутствие суровой и непреклонной свекрови.
Спальня королевы — «стены, потолок, окна и все» — была завешана тяжелыми гобеленами, а «полы застланы толстыми коврами». Даже замочные скважины были закрыты тканью. Все это не просто создавало атмосферу материнской утробы, но еще и препятствовало притоку свежего воздуха и попаданию света. Считалось, что свежий воздух вреден для новорожденного, а естественный свет вредит зрению матери да еще и подвергает ее саму и ее ребенка влиянию злых духов. За несколько дней до того, как королева входила в свою комнату, в каждом камине горели жаровни. По всем помещениям были расставлены открытые флаконы с сильно пахнущими духами.
Как и следовало ожидать, в центре родильной комнаты стояла огромная кровать особой конструкции размерами восемь на десять футов. На ней предстояло родиться драгоценному младенцу. Кроме того, в комнате устанавливали две колыбели — «большую королевскую колыбель», обитую алой, золоченой тканью, с подбитым горностаем одеяльцем, напоминающим одеяло королевы. Эта колыбель предназначалась для церемоний. Другая же — более скромная, резная деревянная колыбель, расписанная серебром и золотом, с одеяльцем, подбитым горностаем, — предназначалась для сна
[49]. Даже у крохотного младенца королевского происхождения уже имелись кроватки «публичная» и «личная».
Роды всегда пугали тех, кто становился матерью впервые. Смертность — и материнская, и детская — была очень высока. Даже если мать и дитя пережили роды, кто-то из них (или оба сразу) мог умереть от инфекции спустя несколько дней. Уровень смертности детей первых лет жизни также был очень высок. Медицина в те времена опиралась скорее на фольклор, чем на научные знания. Во время первого заточения Елизаветы врачи все еще руководствовались древнегреческой теорией о том, что человеческое тело состоит из четырех телесных жидкостей: крови, пота, флегмы и желчи. Большинство болезней приписывалось избытку одной из этих жидкостей. Юной королеве перед родами могли пустить кровь, чтобы устранить «дурные влияния», но подобное «лечение» всего лишь лишало ее столь необходимых сил.
Как только роды начались, «добрые сестры» занялись последними приготовлениями к рождению наследника. Они должны были убрать все соединения и застежки — кольца, браслеты, пряжки и кружева, поскольку считалось, что это может задушить ребенка. Никому из тех, кто находился рядом с королевой, не позволялось скрещивать руки, ноги или пальцы, так как это могло осложнить роды. Чтобы облегчить схватки, живот Елизаветы натирали кремами, приготовленными из бренди, настойки майорана и шафрана. Вокруг живота следовало повязать «волшебный пояс», на котором были закреплены листки бумаги с приносящими удачу и защиту словами. Королева могла надеть пояс с закрепленными на нем раковинами каури — они были похожи на вульву, и считалось, что они приносят удачу.
Поскольку обезболивающих средств в те времена не существовало, вокруг бедер женщины иногда повязывали шкуру дикого быка, а вокруг живота — пояса из змеиной или оленьей кожи. Некоторые повитухи предпочитали травяные средства, приготовленные из лилий, миндаля, роз, цикламенов и дикого тимьяна. Были и более причудливые средства — порошок из печени угря, муравьиные яйца, волосы девственницы и молоко рыжей коровы. Женщинам часто давали особые чихательные порошки — считалось, что это облегчает процесс родов.
Пока шли роды, фрейлины королевы — а возможно, и сама Елизавета — молились или читали Евангелие. Роль религии в те времена была очень велика, и подобные занятия действительно могли принести утешение. Кроме того, привычные повторяющиеся слова давали матери возможность сосредоточиться на чем-то еще, кроме выматывающей, мучительной боли. В такой ситуации использовались не только молитвы: слово «абракадабра», которое сегодня в нашем представлении связано с фокусами и магией, было частью заклинаний, используемых при родах.
Мы не знаем, кто именно помогал Елизавете при ее первых родах. Возможно, это была любимая повитуха ее матери, Марджори Кобб. Она помогала Элизабет Вудвилл во время ее последнего заточения менее шести лет назад. Повитухами обычно были зрелые женщины, уже неспособные к рождению детей и имевшие за плечами богатый опыт. Хорошая повитуха должна была обладать маленькими руками с коротко подстриженными ногтями. Она не носила ни колец, ни браслетов, обладала хорошим характером, большим терпением и была вежливой. Кроме того, повитухи были очень сдержанными и никогда не рассказывали о том, что видели и слышали при родах, если только это не являлось свидетельством морального или сексуального прегрешения.
