Все новые помещения были настолько тайными, что о них почти не сохранилось никакой информации. Король проводил здесь по несколько дней, скрывая признаки болезни или меланхолии, занимаясь тайными делами или просто наслаждаясь отдыхом вдали от придворной суеты. Амбициозные придворные, которые толпились в доступных помещениях, быстро поняли, что король появляется так редко, что они «более не могут досаждать ему своими просьбами»
[352].
В часы одиночества Генрих предавался размышлениям. Меньше чем за десять лет он женился четыре раза. Жены менялись со скоростью, отражавшей борьбу за власть при дворе — и переменчивость королевской натуры. Но он мог утешаться сознанием того, что хотя бы один брак стоил того — у него был драгоценный сын, продолжатель династии Тюдоров.
Сын рос, по всем сведениям, прекрасно. Принц Эдуард благоденствовал в закрытых для всего мира роскошных детских. Ему позволяли есть все, что захочется. Один тактичный гость в октябре 1541 года замечал, что Эдуард «хорошо питается», но быстро добавлял, что он «очаровательный» и «удивительно высокий для своего возраста»
[353]. Под наблюдением леди Брайан и других придворных дам Эдуард рос достойным своей будущей роли принцем.
Все дети Тюдоров, вне зависимости от своего положения, должны были изучать сложный набор социальных правил и условностей, причем почти с самого рождения. С того момента, когда Эдуард сделал свои первые, робкие шаги, его обучали достойным позам — учили ходить, стоять и сидеть так, чтобы всем своим видом демонстрировать высокое социальное положение. Ему не позволялось скрещивать руки, поскольку великий ученый Эразм считал это глупым. На сохранившейся миниатюре любимый шут Генриха Уилл Сомер изображен именно в такой позе. А сам король на большом портрете Гольбейна изображен совершенно по-другому — он широко расставил ноги, выдвинул вперед бедра, устремил взгляд перед собой. Такая поза говорит о физической и мужской силе.
Чтобы отличаться от низших классов, работавших в полях и отличавшихся медленной, вялой походкой, молодые аристократы ходили энергично и самодовольно, их мечи, щиты и кошельки громко звенели, извещая всех об их приближении. Именно отсюда пошло выражение «пустозвон» — «swashbuckler».
Усвоить идеальную осанку можно было только с самого раннего детства. Во взрослой жизни овладеть этим искусством было невозможно. То, как человек стоит или ходит, сразу же выдавало его происхождение — аристократ он или добился благосостояния собственным трудом. Эдуарда обучали искусству движения наставники и учителя танцев. Поскольку это искусство было в значительной степени подвержено моде, учителя старались идти в ногу со временем.
Людям XVI века приходилось постоянно думать о правилах поведения, разработанных для того, чтобы сохранять четкое деление между полами и социальными классами. Мальчики должны были быть смелыми и решительными, как писал Томас Элиот в трактате 1531 года: «Мужчина в своем естественном совершенстве яростен, силен, тверд во мнениях, стремится к славе и желает знаний». Женщины же должны были быть «скромными, робкими, послушными, мягкими, памятливыми и стыдливыми»
[354]. Интересно отметить, что сводная сестра Эдуарда, Елизавета, которая была на четыре года его старше и училась тому же, совершенно не соответствовала этому идеалу.
В тюдоровские времена эпоха требовала уважения. Дети должны были проявлять почтение почти ко всем взрослым, даже если они находились значительно ниже на социальной лестнице. Эразм написал для детей кодекс поведения «О воспитанности нравов детских». Впервые этот трактат был опубликован в 1532 году и получил широкое распространение, выдержав несколько изданий. Идеи Эразма, несомненно, повлияли на воспитание младших детей Генриха VIII. Одной из основ вежливого поведения детей было искусство поклонов и приседаний. Эдуарда и Елизавету учили этому с четырех лет. В столь юном возрасте мальчику достаточно было слегка склонить голову, а девочке — присесть. Более формальный поклон — например, по отношению к королю — включал в себя опускание на одно колено. Елизавету же учили держать голову высоко, а спину абсолютно прямо, при этом опуская глаза. Руки следовало раскрыть и слегка отвести в сторону — такой поклон напоминал балетное плие.
В тюдоровские времена было составлено множество книг по этикету, и в каждой описывались строгие правила любого детского занятия: от одевания и еды до разговора и игр. Было предусмотрено все. Если у ребенка текло из носа, но не было носового платка, нужно было высморкаться с помощью большого и указательного пальца и стряхнуть их на землю, а потом прикрыть землей, чтобы прохожие не испачкали обувь. Вытирать нос рукавом строго запрещалось — равно как и шмыгать носом, смотреть искоса, делать грустное лицо, опираться локтями на стол и разговаривать с полным ртом.
Младшие дети Генриха постепенно превращались в идеальных царственных особ, а их отец занимался более личными делами. Хотя предательство пятой жены глубоко его уязвило, вскоре пошли слухи о том, на ком он собирается жениться вновь. Кандидаток было много, но фавориткой оставалась Анна Клевская. Узнав о падении Екатерины Говард, она тут же приехала в Ричмонд, чтобы быть поблизости, если король решит позвать ее обратно. В 1542 году они с Генрихом обменялись новогодними подарками, и Анна, по-видимому, рассчитывала на возобновление отношений. Но король никак не давал понять, что готов вновь жениться на женщине, вызывавшей у него такое отвращение. Когда Анна узнала, что он ищет другую жену, она была страшно разочарована.
Придворным не пришлось долго ждать известий о новом королевском браке. В течение года после казни Екатерины Говард Генрих ухаживал за женщиной, носившей то же имя, но совершенно на нее не похожей. Тридцатилетняя Екатерина Парр дважды оставалась вдовой. Она имела достойное происхождение и хорошие связи при дворе. Ее мать, Мод, служила первой жене Генриха, Екатерине Арагонской. Дочери она дала поразительно передовое по меркам того времени образование. Мод и сама отличалась высоким интеллектом и сильным характером. Программу обучения дочери она составила сама, считая, что в интеллектуальном плане женщины должны быть равны мужчинам.
Екатерина прекрасно развивалась в такой живой обстановке. Она выросла способной, уверенной в себе и страшно независимой женщиной. Она знала, что ей нужно выйти замуж, как только появится подходящая кандидатура. И в 1529 году, когда ей было семнадцать, она вышла замуж за сына барона из Линкольншира. Брак не был счастливым, но через четыре года муж ее неожиданно умер. В следующем году она вышла замуж за Джона Невилла, третьего барона Латимера из замка Снейп в Йоркшире. После девяти лет счастливого брака лорд Латимер скончался. Это событие не стало для Екатерины потрясением. Несколькими месяцами раньше, в конце 1542 года, она уже обеспечила себе место при дворе старшей дочери короля, Марии.
