Менструальный цикл королевы вскоре стал предметом оживленного обсуждения среди иностранных посланников. «Вряд ли у нее происходит очищение, подобающее всем женщинам», — писал папский нунций во Франции
[550]. Поскольку информация была очень важна, самые приближенные слуги Елизаветы находились под постоянным давлением. Их даже пытались подкупить. Филипп II приказал одному из своих эмиссаров подкупить прачку Елизаветы, чтобы разузнать детали ее менструального цикла, полагая, что, поскольку этой женщине приходится стирать интимное белье королевы и ее простыни, она должна быть прекрасно осведомлена.
На самом деле мы очень мало знаем о том, как женщины справлялись с менструациями во времена Тюдоров. Неудивительно, что этот предмет не считался подходящим для вежливой беседы или открытого обсуждения. Однако по некоторым источникам можно сказать, что женщины использовали льняные лоскуты, удерживаемые на должном месте при помощи пояса, и даже пользовались неким подобием тампонов. В медицинских книгах XVII века упоминаются «пессарии» из шерсти, льна или шелка. Женщинам предписывалось прикреплять нитку к используемому пессарию, чтобы его было легко удалить. Однако девственницы ничем подобным не пользовались, чтобы не повредить девственную плеву и в дальнейшем не вызвать сомнений в своей чистоте. В домовых книгах королевы Елизаветы числятся десятки «длинных и коротких лоскутов… из тонкой голландской ткани». У королевы имелись также «пояса из черного плотного шелка… снабженные пряжками, крючками и петлями, сделанными из шелка» — это вполне могли быть пояса для удерживания на месте льняных лоскутов
[551].
Прачка была одной из самых доверенных слуг при дворе. Если она доказывала свою преданность, то сохраняла работу в течение очень долгого времени. Вот почему за долгое время правления Елизаветы у нее было всего две прачки: Элизабет Смит (или Смитсон) работала со времени коронации до 1576 года, а затем ее сменила Анна Твисте. Обе женщины за верную службу получили от королевы ценные подарки
[552]. Они также получали деньги на содержание лошади и экипажа, чтобы иметь возможность постоянно находиться рядом со своей царственной госпожой и сопровождать ее, куда бы она ни отправилась.
Учитывая, что в первые годы ее правления Филипп серьезно рассматривал Елизавету в качестве потенциальной невесты, прачкой, к которой он обращался за информацией, почти наверняка была Элизабет Смит. Но она не выдала никаких важных деталей, лишь подтвердила, что ее царственная госпожа — нормальная женщина. Можно предположить, что это было сделано с ведома королевы. Испанский король явно был удовлетворен, поскольку в течение определенного времени он продолжал видеть в Елизавете потенциальную невесту. Только когда стало очевидно, что он — всего лишь одна из пешек в ее брачной игре, Филипп из жениха превратился во врага.
Другие королевские дома Европы также живо интересовались репродуктивным здоровьем английской королевы. В 1566 году французский посол, де ла Форе, обращался к одному из врачей Елизаветы, чтобы убедиться в том, действительно ли его царственная клиентка будет подходящей супругой для юного короля Франции, Карла IX. Ответ врача был недвусмысленным: «Вашему королю семнадцать лет, а королеве всего тридцать два… Если король женится на ней, я гарантирую, что она будет иметь десять детей, и никто не знает ее натуру лучше, чем я»
[553].
После смерти королевы поэт и драматург Бен Джонсон утверждал, что у Елизаветы «имелась перепонка, которая делала ее неспособной познать мужчину». Он же писал: «По приезде господина [герцога Анжуйского] при нем имелся французский хирург, который был готов разрезать ее, но страх его удержал»
[554]. Хотя нет никаких современных свидетельств, подтверждающих эту теорию, подобные слухи ходят и сегодня. Некоторые историки утверждают, что у Елизаветы либо была аномально плотная девственная плева, либо она страдала вагинизмом — при этом состоянии сексуальное проникновение весьма неприятно.
Министры королевы изо всех сил старались найти ей иностранного мужа. Они твердили, что королева — «величайшая и красивейшая из женщин высокого положения… та, в которой на взгляд всех людей природа не могла бы никоим образом изменить ее форму с тем, чтобы сделать ее более пригодной для зачатия и рождения детей без опасности». Не желавшая вступать в брак Елизавета не терпела никаких намеков на свое женское несовершенство. Она с гордостью заявляла: «Я нетронута телесно»
[555].
Одна из самых странных теорий относительно того, почему Елизавета никогда не вступала в брак, заключается в том, что в действительности она была мужчиной. В 1542 году будущая Елизавета I, которой в то время было девять лет, была отправлена в Оверкорт-Хаус, расположенный в живописной деревушке Котсволд в Бисли, поскольку в Лондоне свирепствовала чума. Там девочка смертельно заболела и умерла. Зная, что Генриха VIII собирается навестить дочь, охваченная паникой гувернантка (скорее всего, Кэт Астли) бегала по деревне, тщетно разыскивая девочку, которая была бы похожа на принцессу. Единственным ребенком подходящего возраста и вида оказался мальчик. Отчаявшаяся Кэт одела его в одежду принцессы, и ей удалось обмануть короля.
Эту маловероятную теорию впервые выдвинул Томас Кибл, занимавший должность викария Бисли с 1827 по 1873 год. Кибл писал, что при реконструкции Оверкорта он обнаружил старинный каменный гроб со скелетом девочки лет девяти, одетым в тюдоровскую одежду. Это заявление стало частью местного фольклора, но в 1910 году получило широкое распространение, когда Брэм Стокер, создатель знаменитого Дракулы, написал об этом в книге «Знаменитые самозванцы». Сторонники теории заговора тут же подхватили эту идею, которая прекрасно объясняла, почему так называемая королева-девственница отказывалась вступать в брак и иметь детей. В подтверждение этой теории были использованы вырванные из контекста слова сына Уильяма Сесила, Роберта, который однажды сказал, что Елизавета была «больше, чем мужчина, и, честно говоря, иногда меньше, чем женщина»
[556].
Однако на каждое утверждение о бесплодии или физических недостатках Елизаветы приходится совершенно противоположное. Есть свидетельства того, что она регулярно спала со своими придворными-мужчинами и даже имела от них нескольких бастардов. Среди слухов о сексуальных прегрешениях королевы выделяются слова некой вдовы Дионисии Дерик, которая утверждала, что у королевы «уже столько же детей, сколько и у меня» — хотя она признавала, что лишь двое из них дожили до взрослого состояния. Даже Бен Джонсон, который утверждал, что Елизавета была «неспособна познать мужчину», добавлял, что она «испробовала многих». Сэр Джеймс Мелвилл, отлично знавший Елизавету, высказывался не менее противоречиво. Если в начале ее правления он распускал слухи о ее бесплодии, то потом стал рассказывать, что пытался запугать ее процессом деторождения, упомянув о том, насколько болезненными были роды Марии Шотландской. Если бы он действительно считал ее бесплодной, то ему не пришлось бы делать этого.
