Ох, чувствую, ходить мне влюбленной до конца нашего сотрудничества с палачом!
— Так куда вы так торопились, что чуть не сбили меня с ног, трисс Арлина? — Улыбка мужчины стала чуть более живой, мне даже показалось, что он пытался пошутить. Натолкнулась на тяжелый взгляд и поняла — показалось. Вспомнились слухи, что у брата императора вообще проблемы с чувством юмора, шутить предпочитает исключительно над заговорщиками, решившими, что белые фениксы засиделись на престоле. Да, чувство юмора у него было, но под цвет глаз — черное. А тут… определенно показалось! Примерно как тогда, когда я решила, что палача и Рикарда связывают дружеские отношения.
— На работу опаздываю, — робко пролепетала я, понимая, что досмотр нужно срочно прерывать, желательно так, чтобы брат императора не воспринял это как попытку к бегству. Возвращаться под крылышко Эмиля и становиться разменной монетой в интригах я не хотела. — Лэр… — Я сделала робкое движение в направлении двери кабинета палача, сильнее дергаться не рискнула, побоялась разозлить архивампира. — Лэр, я опаздываю.
— Ну так идите, я вас не задерживаю, — поморщился мужчина, резко теряя ко мне всякий интерес, и разве только не подтолкнул в нужном направлении.
Закрыв за собой дверь кабинета, я сползла вниз по стенке. Сердце испуганно колотилось, норовя выскочить из груди, ноги не держали, превратившись в студень. Птица взволнованно курлыкала. Я была с ней полностью согласна — мы только что чуть не попались. Если кто и может обнаружить все слои моей маскировки и раскрыть истинную сущность, так это брат императора. Оказавшись неприлично близко к нему, я поняла, насколько силен архивампир. Силен и не скрывает этого.
Вспомнились газетные статьи и слухи, гуляющие по Аркеллу, что его императорское величество смотрит сквозь пальцы на ругань брата и сына, потому что опасается Константина Вальме. К счастью, архивампир, которого достали подобные слухи, принес императору клятву. Константина больше занимала безопасность брата и склоки с его сыном и магами, чем венец Аркелла.
С тоской вспомнила тюремный успокаивающий ромашковый чай, разведенный и совершенно безвкусный. Сейчас он точно не помешал бы. Пришлось заварить обычный. Потягивая сладкий терпкий напиток, минут пять разбирала письма, попутно слушая их эхо. Корреспонденции было немного, три конверта из столицы. Ничего срочного. Писавшие их лэры не торопились, не нервничали, один даже едва не заснул в процессе изложения. Он так заразительно зевал, а эхо так старательно эти звуки усилило, что я едва удержалась, чтобы не положить голову на стол.
Хотелось узнать, что внутри конвертов, о чем окружные палачи сообщали Регану. Из эха я выяснила только должность, «палач округа», а какого — неизвестно.
Пять столичных палачей сидят в мэрии, и это неудивительно. Было бы странно, если бы Реган носился по округам, попавшим в одну пятую Тариса, лично приводя в исполнение приговоры. Хотя я, как большинство обывателей, не видела смысла во всех этих младших и старших должностях, выстраивающихся в пирамиду. Бюрократия, и ничего больше.
Что, если Реган отвечает не только за столичные округа? Я вспомнила подслушанный разговор Идена и ритильского палача. Последний был недоволен его неожиданным визитом, как если бы тот был его начальством. Или начальством начальства. Надо бы спросить об этом у Рикарда.
Вряд ли это поможет разобраться в путанице покушений на Идена, его лжи и неожиданно уволившихся секретарш, но ведь любопытно, даже пальцы зудят, когда беру в руки конверты.
Закончив с почтой, старательно перетрясла папки с бумагами. Надежда, что среди подшитых документов найду какую-нибудь вещь Лисбет Скари, умерла, когда последняя папка вернулась на полку. И тогда я решила сделать то, с чего надо было начинать, — осмотреть приемную.
Все же люди, увольняясь, обязательно забывают что-нибудь на работе. Но секретарша Идена к ним не относилась.
Личность Лисбет Скари становилась все более загадочной. Ибо день ее ухода в прошлом особо не выделялся — она, как обычно, ушла с работы, а на следующий день тут появилась трисс в вуали.
Я улыбнулась, представив, как намекну этой самой «трисс», что ее сердитое сопение и пыхтение выглядит уж очень своеобразным. Даже искажение не оставляет сомнений в том, кто играл роль временной секретарши.
В размышлениях незаметно пролетели полчаса, а потом в приемную, сияя довольной улыбкой, вбежал Рикард. Радостно приветствовав меня, налил чаю и в ответ на мое замечание, что если он выцедит весь чайник до дна, заваривать новый будет сам, беззаботно сообщил, что начальство изволит отдыхать, и сегодня утром я Идена не увижу. И тут же попросил еще чаю.
В тот момент я собиралась подшить в папку стопку бумаг, врученных помощником палача. Рикард сидел на моем стуле. Затрещина получилась хлесткой и звучной. Любитель чая обиженно засопел и заявил, что я больше соответствую должности помощника палача, чем он. За это получил снова. На меня демонстративно обиделись, фыркнули, подтверждая теорию об оборотне под прикрытием, и, заварив полный чайник чая, приватизировали его в свою пользу.
Сидя на подоконнике, Рикард с наигранным наслаждением смаковал напиток, искоса поглядывал на меня. Отличный момент, чтобы намекнуть ему о моей догадке.
— Ты, случайно, не знаешь, где сейчас та девушка, что играла меня? — невинно осведомилась я, ставя папку на полку.
— А зачем тебе? — попался на удочку Рикард.
— Одежду хочу передать. — Я старательно поправляла папки, не поворачиваясь лицом к мужчине, чтобы скрыть дрожащие от смеха губы.
— Оставь себе.
— По цвету не подходит?
Рикард поперхнулся чаем и закашлялся.
— А я думаю, серый вполне твой цвет, ты же у нас платиновый блондин… или все же блондинка?
И я повернулась к нему лицом. Справился с удивлением помощник Идена довольно быстро. Отставил чашку с чаем и чайник и, глядя на меня задорно блестящими серыми глазами, взлохматил пальцами пепельные пряди и громко рассмеялся. От сердца отлегло, в глубине души я боялась, что он обидится, и наши отношения больше не будут такими теплыми. Говорить о каких-либо отношениях после одного приятно проведенного вечера глупо, но я надеялась, что со временем Рикард станет моим другом.
Очевидно, двадцать лет, проведенные в состоянии вечной настороженности, не прошли для меня даром. К палачу испытываю непонятное и нелогичное доверие, с его помощником хочу дружить. Знаю обоих едва ли пару дней.
— Ну и на чем я прокололся? — отсмеявшись, спросил Рикард, наливая новую порцию чая.
— Сопишь своеобразно.
Мужчина поперхнулся, снова закашлялся и недоверчиво спросил:
— И все?
— А еще пыхтишь, когда злишься, — не стала скрывать я.
Может, в благодарность он скажет, в какой области он собирается стать специалистом, раз ему потребовался опыт переодевания в женщину? Реган сказал, что поддельную секретаршу играл будущий специалист, которому полезна такого рода тренировка. Сомневаюсь, что палачи бегают по городу, вырядившись для конспирации в женское платье.
