Глава 19
Слинял
Через несколько часов Филби и Петухов встретились в неприметном армянском ресторане «Вреж». Первый поспешно, вкратце изложил ситуацию: МИ-6, получив от Голицына новые изобличающие данные, предложила ему, Филби, иммунитет в обмен на информацию. Он не сказал своему связному из КГБ, что уже во всем сознался; напротив, дал ему понять, что стоически держался (как в былые времена), но скоро ему предстоит новый допрос. Петухов поспешил в советское посольство, откуда послал телефонограмму Василию Дождалеву, шефу британского отдела московского Центра, запрашивая инструкции. Дождалев поинтересовался, сможет ли их агент выдержать перекрестный допрос. «Филби считает, что на этот раз ему не отвертеться», — сообщил ему Петухов. В ответ пришел приказ: вывезти Филби из Бейрута как можно скорее.
— Час пробил, — сказал Петухов своему визави на следующей, спешно устроенной встрече. — Они от вас уже не отстанут. Вам надо исчезнуть. Другого выхода нет. Вас ждут в Москве.
Вероятно, именно это Филби надеялся услышать, хотя сам еще не принял твердого решения бежать. Как он позднее намекнул, некоторые слова Эллиотта «посеяли во мне сомнения, а его аргументы заставили меня задуматься». Хотя он неоднократно проигрывал в уме драматический вариант побега, сейчас он колебался.
— Приготовления займут какое-то время, — сказал Петухов. Но когда все будет готово, действовать придется быстро. Как и прежде, он прогуляется мимо дома Филби в условленный час. — Если у меня в руке будет газета, это значит, что нам надо встретиться. Если я буду держать книгу, то все готово к вашему отъезду и вам надо пошевеливаться.
Филби затаился. Спустя несколько дней ему позвонил Питер Ланн и спросил, готов ли он обсудить «интересующий нас вопрос». Филби ответил, что ему нужно еще какое-то время. Ланн не стал на него давить, не сказал, что готов приехать на квартиру и помочь Филби освежить в памяти разные детали. Вместо этого он объявил, что уезжает кататься на лыжах. От приятеля в посольстве Филби узнал, что недавно выпавший в горах снег создал идеальные условия для катания и что Ланн, олимпийский горнолыжник, проведет там четыре дня. Такой ответ получил Филби. Но Ланн не уехал кататься.
Двадцать третьего января 1963 года Глен Бальфур-Пол, первый секретарь британского посольства, и его жена Марни устроили вечеринку. Были приглашены журналисты, в их числе Клер Холлингворт из «Гардиана» и Ким Филби из «Обсервера». Филби «доказал свою полезность и дружеское расположение», когда двумя годами ранее Бальфур-Пол приехал в Бейрут, и обе пары успели сблизиться. Элеанор Филби с нетерпением ждала этого ужина; впервые за несколько недель Филби согласился покинуть квартиру по такому случаю. Глен Бальфур-Пол был экспертом-арабистом, и Элеанор собиралась его расспросить про ближневосточную археологию, свое новое увлечение. Повар готовил для гостей трайфл с шерри.
Филби провел утро, попивая кофе на балконе, невзирая на хлещущий дождь. Бейрут готовился к зимнему шторму из тех, что обрушиваются на город с непредсказуемой свирепостью. Под окнами неспешно, не поднимая головы, прошелся человек с книгой в руке. После полудня, прихватив плащ и шарф, Филби объявил жене, что у него встреча с одним знакомым, но к шести он вернется, чтобы переодеться к ужину. Позже его видели в баре отеля «Сент-Джордж» сидящим в глубокой задумчивости. Осушив несколько стаканов, Филби попросил у бармена разрешения воспользоваться служебным телефоном. Элеанор готовила ужин детям, дочке Анне от первого брака и Гарри, младшему сыну Филби, приехавшим домой на каникулы. Трубку взял тринадцатилетний Гарри и прокричал Элеанор, находившейся на кухне: «Папа будет поздно! Он говорит, что придет сразу к Бальфур-Полу, к восьми!»
Но ни в восемь, ни в девять Ким Филби в гостях не появился. Элеанор извинилась за мужа и высказала предположение, что он, вероятно, спешно готовит статью для «Экономиста». К половине десятого от «уютных посиделок» ничего осталось, все умирали с голоду. Марни, устав ждать, позвала к столу. Шторм за окном усиливался. Когда все поели и освежили напитки, Элеанор, уже изрядно подвыпившая, всерьез забеспокоилась: «Боже, ну и ночка! Может, его сбила машина или он свалился в море и утонул?» Марни попыталась ее успокоить: «Не говори глупостей, Ким наверняка где-то задержался». Клер Холлингворт обратила внимание на то, что хозяин дома, дипломат Глен Бальфур-Пол, «никак не реагирует на неявку гостя», и нашла это странным.
Пока гости Бальфур-Пола ели бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками, в сторону гавани под проливным дождем ехала машина с дипломатическими номерами: на заднем сиденье Филби с Недосекиным; впереди, рядом с шофером, Петухов. «Все отлично, все идет по плану», — сказал Недосекин. А Филби про себя представлял, не без злорадства, какую взбучку получит Питер Ланн за то, что так не вовремя катался на горных лыжах. В эти минуты в приморском баре напивался до чертиков латвийский моряк — с легкой руки советского разведчика. В порту машина проехала вдоль причала и остановилась рядом со стоящим на якоре «Долматовым», советским грузовым судном, уходящим в Одессу. На трапе русский капитан обменялся с Филби рукопожатием и повел его в каюту. Там на столе уже стоял коньяк. Филби, его патроны и капитан махнули по одному стаканчику, по второму… через несколько минут бутылка была пуста. Петухов вручил ему удостоверение на имя Вилли Мариса, торговца из Риги. На кровати лежал новенький комплект одежды, включая теплое нижнее белье. В Москве холодно.
Элеанор покинула званый ужин еще до полуночи и вернулась домой под проливным дождем. В квартире — никаких следов мужа, никакой записки. Ее тревога достигла пика. Вскоре после полуночи она позвонила Питеру Ланну. Его жена Антуанетта подняла трубку и сказала, что его нет дома. И пообещала, что он при первой возможности ей позвонит. А Ланн в это время находился в британском посольстве, где принимал участие «в спешно собранном совещании по поводу Кима». Эта суета свидетельствует о том, что он был в состоянии боевой готовности: возможно, до него дошла новость, что Филби так и не появился на вечере у Бальфур-Пола, а возможно, он отслеживал шаги Филби по своим каналам. Уже через несколько минут Ланн перезвонил Элеанор.
— Хотите, я к вам заеду? — предложил он.
— Я вам буду очень благодарна, — ответила она.
Когда Ланн появился, Элеанор объяснила ему, что Филби днем ушел из дома, позже позвонил, а затем исчез. Ланн поинтересовался, не пропали ли какие-то вещи, документы или пишущая машинка. Но нет, все было на месте, включая британский паспорт. Ланн наверняка понимал, что Филби слинял и уже находится на пути в Москву. Самый важный советский шпион в истории сбежал. Но Ланн, как это ни странно в столь критический момент, сохранял спокойствие; он не стал тщательно обыскивать квартиру, или оповещать ливанскую полицию, или усиливать наблюдение на границе, в морском порту и аэропортах. Опасаясь, что с ее мужем произошел какой-то несчастный случай, Элеанор хотела обзванивать больницы и наведаться в его излюбленные бары, но Ланн лишь отмахнулся. «Он посоветовал ничего не предпринимать до утра». Ланн ушел от нее около двух ночи и сразу позвонил британскому послу. После чего отправил телефонограмму из двадцати шести параграфов Дику Уайту в Лондон.
