— А почему ты не…? — Берта пошевелила пальцами, вероятно, изображая трепетание ангельских крыл. Хотя представить, как Харриэт шпарит на своем кокни, сидя на перламутровом облачке и болтая ногами — задачка не из легких.
— Потому что мое тело не было предано христианскому погребению, — отрапортовала девочка, цитируя чьи-то слова. — Мама решила, что я отправилась к бабушке Прю, та — что я у миссис Слагзби, я у ней по субботам крыльцо драила, а та — что я сбежала с цыганами. Так что никто меня не хватился. А потом милорд подал объявление, что хочет нанять призрака, и меня устроили сюда.
— Не устроили, а сослали, — как бы невзначай добавил Фанни, который забавлялся тем, что переставлял статуэтки на каминной полке.
Удивленная, Берта перевела взгляд на девочку, смущенно теребившую саван. Ее щеки, обычно бледно-синие, окрасились в благородный оттенок индиго.
— Ну да, — призналась она, — потому что я срезалась на экзамене. Разным там большим шишкам — ну, вроде нашей леди Анны — его сдавать не надобно, они и так нарасхват, а кто попроще должен сначала сдать «полтергейст,» «ихтоплазму,» «столоверчение,» «медиумизм,» «грамматику» и «появление-из-неоткуда-в-сопровождении-заупокойных-стонов-и-прочих-звуковых-эффектов.» Иначе не видать им места в хорошем доме. А я вот засыпалась.
Берте почудилось, что в лицо ей швырнули кусочки мозаики, которые никак не складывались в общую картину. Что-то не сходилось. Она посмотрела в тарелку с сосредоточенностью авгура, только что распотрошившего гуся, но зобные железы сотрудничать отказались. Пришлось заново прокрутить в голове речь Харриэт.
Хотя бы подлежащее и сказуемое в ее словах отыскать, не говоря уже о смысле.
— Грамматику? Тебе нужно было сдавать грамматику?
— Ну еще бы! — встрял юный вампир. — С неграмотным привидением весь сеанс насмарку. Стоит призраку ошибиться в правописании, как гости сразу же задумаются, а в чем еще он может заблуждаться. Может, он и будущее предсказывает тяп-ляп абы как. А наша Харриэт даже слов «сеанс» умудрилась написать как «сийянзз.» Неудивительно, что ее медиум так обиделся…
— … и вовсе не тогда он обиделся, а когда леди Снусберри сломала доску Уиджа о его голову. Просто она меня спрашивает, мол, а как там себя чувствует Чарли. А я вот напрочь забыла, кто такой этот Чарли. Ведь и домашку сделала, изучила, у кого из гостей кто помер, а тут ррраз — и вылетело из головы! Думала, это ее муж. Ну и отвечаю, что хорошо поживает, передает ей привет, вспоминает все ее объятия и поцелуи и их первую ночь вместе. А она как схватится за сердце! Оказывается, Чарли — это ее кузен, а муж вообще рядышком сидел. Он, кстати, тоже хотел медиуму тумака отвесить, но увяз в ихтоплазме. Ее там по пояс было. А хорошая у меня тогда ихтоплазма получилась, качественная, — довольно улыбнулась девочка. — Мне за нее зачет поставили.
— Единственный твой зачет, — скривился вампир. — А его сиятельству подсунули этот подарочек, потому что леди Анна — это директриса их агентства — до сих пор на него дуется. Он однажды поставил бокал ей на голову, когда леди Анна оставила ее на столе, а сама вышла на балкон прохладиться. Вот и удружила нам. Более никчемного привидения во всей империи не сыщешь…
Харриэт печально хлюпнула носом, а Берта почувствовала, что чаша ее терпения не просто переполнена, но вот-вот каскадом обрушится на чью-то дерзкую голову. Вспомнились и злоключения на таможне, и те распутные взгляды, которые мальчишка ронял на Гизелу. Прежде чем вампир успел договорить, она в один прыжок оказалась у камина, впечатала его в стену и, сдавив ему горло локтем, проскрежетала:
— Долго еще будешь над ней измываться? Лучше сразу брось. Знаю я твою породу — лебезишь перед сильными да знатными, а перед слабыми куражишься. Да уж, среди мальков и карась крупная рыба. Ну так вот, запомни хорошенько — я сильная. Очень сильная и очень злая. Хоть доброты во мне нет никапли — откуда ей взяться, раз я нежить? — но и слабых изводить тоже не позволю. И чтобы упредить дальнейшие возражения — быть может, ты и старше моего отца, но я выше тебя на пол-головы, и клыки у меня длиннее, — на всякий случай Берта поклацала. — Все понял или ухо тебе отгрызть?
Уже под конец гневной тирады в голову постучалась мысль, что если Блейк, в отличие от нее самой, не брезгует человеческой кровью, то за такие проделки он ей руки оторвет. Просто чтобы доказать, кто сильнее на самом деле. Причем оторвет в буквальном смысле, прямо с плечевыми суставами. Но тут же набежали другие мысли, об отмщении, и затолкали бедняжку, как туриста на рыночной площади.
Тем более что вампир и не думал сопротивляться. Одной рукой она по-прежнему держала его за плечо, но локоть отодвинула, дав Фанни возможность если не вздохнуть, то хотя бы пошевелить голосовыми связками.
— Я понял, мисс Штайнберг, — просипел он.
— А дальше? — она мотнула головой в сторону Харриэт, которая сама была не рада, что дело приняло такой оборот.
— Прости, Харриэт, я не хотел тебя обидеть.
— Враки.
— Прости, Харриэт, я хотел тебя обидеть. Довольны?
Его зрачки были маленькими и острыми, словно гвозди, и губы кривились. Лицо казалось злым, как у мраморного сфинкса над камином, в нескольких дюймах от его головы. Берта с отвращением оттолкнула мальчишку и вернулась к столу, на ходу потрепав Харриэт по голове. Та проговорила серьезно:
— Только вы его больше не бейте, мисс. Он не так уж плох, честно-пречестно. Это все понарошку.
— Что — понарошку? — не поняла Берта, которая отодвинула тарелку с недоеденным завтраком и теперь раздумывала, что бы такое надеть — черное платье или черное платье, но немного другого фасона? С воротником-стойкой на полдюйма выше?
— Ну, все, — девочка взмахнула голой рукой, как будто собиралась объять целое поместье, — все здесь. Все вообще.
Но вампирше было не до ее болтовни. Она шагнула за ширму и оттуда скомандовала Фанни, чтобы он убирался ко всем серафимам. Что и было исполнено.
— Его сиятельство одолжит вам свой выезд, — крикнул присмиревший вампир уже в дверях.
— Дай угадаю — восьмерка лошадей с черными плюмажами и бархатными попонами?
— Точно так, мисс Штайнберг.
— А карета — она и не карета вовсе?
— В проницательности вам не откажешь.
От одной мысли, что придется разъезжать по городу в катафалке, как на торжественном параде в гильдии гробовщиков, Берте стало не по себе.
— Спасибо, конечно, но лучше кэб поймаем.
* * *
За Бертой и Фанни закрылась наконец парадная дверь, которая спустя несколько минут хлопнула вторично. Леди Маргарет, мурлыкая романс о пурпурных лепестках и белых павлинах, отправилась на поиски сбежавшей пассии. Судя по ее уверенной походке, она знала, в каком направлении нужно двигаться.
Лорд Марсден пронаблюдал за ней из окна, прислушиваясь к шелесту ее юбок, лихо сметавших снег с мостовой. Отлично. Теперь можно усесться с газетой у камина и закурить сигару. Сегодня же ночью дело будет обстряпано. Эликсир вновь попадет в глаза миледи, а ее влюбленный взор отыщет подходящую мишень. То есть, его. На этот раз он от гроба ее не отойдет.
