Лорд Марсден, переполненный благодарностью, отвесил ей поклон и сверкнул глазами на секретаря — давай, развлеки даму. Тот неуверенно затянул песню, уже на следующей строке смешался и покраснел, но, повинуясь приказу, продолжил, пытаясь пропускать неприличные слова. Второй куплет представлял из себя сплошное мычание, в котором время от времени проскальзывали артикли.
Гизела увлеченно крошила морковь, когда на плечи ей вдруг легли чьи-то руки, и чей-то носик потерся ей о щеку. Девушка подпрыгнула от неожиданности. Хорошо хоть нож не успела опустить, а то бы встречать ей Новый Год с нечетным числом пальцев.
— Здравствуй, Жизель, — промурлыкала леди Маргарет. — Какая ты хозяюшка! Еще вечер, а ты уже трудишься, как пчелка. Другое дело, что в порядочных домах гостям не повязывают фартук, так ведь, Марсден?
Вампиры на всякий случай отодвинулись подальше от плиты.
— Ах, леди… хм, леди Маргарет! А я все думала, давно вы что-то не появлялись, — проговорила Гизела, освобождаясь от ее рук. — Мне, знаете ли, совсем несложно. Хотите, научу?
Вампирша раздумчиво посмотрела на нож с погнутым лезвием и перевела взгляд на своего супруга. Так египетский бальзамировщик подбирает нужный инструмент, чтобы половчее вытащить у трупа мозги через носовую полость.
— Спасибо, любимая, но кулинария — это так приземленно. Я подыщу нам развлечение поинтереснее, — она подхватила девушку под локоть.
— Оставьте нам мисс Гизелу хоть на пять минут! — расхрабрившись, попросил Фанни. — Мы еще кашу не доварили! Она опять пригорает, и что с ней теперь делать?
Снисходительно улыбаясь, леди Маргарет покачала головой.
— В наше отсутствие вам с милордом будет, чем заняться. А это чтоб тебе не скучать, Блейк.
Она подплыла к столу, подхватила мешочек с овсом и, прикрыв глаза, вытряхнула его на пол. Мужчины застонали в унисон.
— Это было жестоко, — заметила Гизела, когда они уже поднимались на первый этаж.
— У тебя золотое сердце, Жизель, — умилилась леди Маргарет и даже скользнула рукой по ее груди, там, где драгоценное сердце должно было находиться. — Но Блейк слуга, он должен знать свое место. Нечего тебе проводить время в такой компании. Ты леди, да и я тоже. Неудивительно, что мы так друг другу нравимся.
Похоже, она сама пыталась понять, каким образом ее потянуло на однополые отношения, и затуманенный эликсиром рассудок подкидывал разного рода объяснения.
«Да уж, нравимся — просто не то слово», — подумала Гизела. Но сегодня леди Маргарет показалась ей уже менее навязчивой.
— Жаль только, что ты никак не переберешься ко мне поближе. Не то чтобы я не уважала границы твоей частной жизни, но ты ведь тоже думаешь обо мне бессонными днями? Как я о тебе. Тоже ворочаешься с боку на бок, ждешь, когда зайдет солнце, этот жестокий тюремщик, что разлучает нас? Но ничего, я нашла выход! Ах, Жизель, я сделаю тебе такой подарок!
— А вы их уважаете? Границы, я имею в виду? Впрочем, как вам угодно, можете не отвечать. Тут вы, пожалуй, ничем не отличаетесь от Берты, — последнюю ремарку девушка произнесла совсем тихо, затем вежливо спросила. — Подарок? Звучит многообещающе. Просто-таки коленки подкашиваются — от любопытства, конечно.
— Тогда идем ко мне в будуар! Я ведь до сих пор его тебе не показала, — виновато проговорила леди Маргарет, как будто пригласила подругу в Париж, но позабыла сводить ее в Лувр. — Великолепно, правда? Все, о чем может мечтать женщина.
И распахнула перед ней дверь с позолотой.
Гизела огляделась, чувствуя себя неуютно, как человек, впервые оказавший в храме чужой конфессии. Будуар был роскошно обставлен, вот только цвет обоев невозможно определить.
Все стены, от пола до потолка, были увешаны портретами леди Маргарет.
На некоторых она игриво улыбалась, на других, напротив, выглядела суровой и неприступной, как настоящая королева. Менялся стиль художников, менялись платья и прически модели, но везде она оставалась столь же прекрасной. И вместе с тем портреты казались несовершенными. В каждом мерещился изъян, странное сочетание красок, резкий контраст между передним и задним планом.
На один портрет Гизела смотрела дольше остальных, пытаясь понять, что в нем не так. Придворный живописец запечатлел Маргарет в образе весны, роняющей пригоршни цветов. За спиной у нее синело небо, настоящее небо с пушистыми облаками, а где-то там, за пределами золоченой рамы, пряталось солнце. Не только на этой картине — на всех вообще. Здесь-то и крылась загадка. Художники никогда не видели заказчицу днем, но, подчиняясь ее требованию, дорисовывали солнечный свет.
Впервые Гизела осознала с какой-то болезненной очевидностью, что и сама она солнце уже никогда не увидит.
— Э… Э-это… — хотя Гизеле не требовался воздух, она сделала несколько глубоких вдохов, — это очень красиво, леди Маргарет. Сколько же их здесь? Я смотрю, вы ни на мгновение не забываете о собственной красоте.
— Да, — просто ответила вампирша. — Я ничего не потеряла с тех пор, как зеркала перестали меня отражать. Гораздо приятнее видеть, как мною восхищаются живописцы, как их кисти ласкают мои черты, когда выводят их на холсте. Красота мой главный капитал, Жизель. Кроме нее, у меня больше ничего нет. Даже репутации. Но зато теперь-то все изменилось! У меня есть ты, и ты любишь меня, — Маргарет просительно заглянула ей в глаза. — Выбирай любой. Мы повесим его у тебя в спальне. Когда ты проснешься, мы всегда будем встречаться глазами. А потом я закажу твой портрет, чтобы не расставаться с тобой даже днем. Славно я придумала, правда?
Гизела не могла отказать. Просто физически не могла сказать «нет». Пусть эта женщина и не стала ей приятнее, но виконтесса сделала шаг ей навстречу. И, как сразу же поняла, лучше бы этого шага не делала, оставаясь с ней в отношениях односторонней холодной войны.
— Конечно. Портрет так портрет, хуже не будет, — «потому что хуже уже некуда», подумала она про себя.
На каминной полке, среди разлапистых подсвечников, вазочек, золотых часов со стариком Хроносом, у которого чья-то шаловливая рука отломила острую косу, среди разноцветной дребедени притаилась миниатюра в овальной рамке. Как и следовало ожидать, изображала она леди Маргарет, но как будто чуточку моложе. Да и выражение лица у нее было другим, не рассеяно-счастливым, как сейчас, когда она обнимала Гизелу. Акварельная улыбка казалась куда искреннее настоящей.
Виконтесса застыла возле этого портретика, который одновременно был и не был леди Маргарет.
— Вот этот. Если вы не возражаете.
Леди Маргарет повертела в руках миниатюру, как девочка, у которой попросили ее самую любимую игрушку. И отдавать жалко, и жадничать стыдно. Нехотя протянула ее гостье.
— Какая интересная работа. Кто рисовал?
— Неизвестный художник. Слишком незначительный, чтобы запоминать его имя.
— Хмм, и все же портрет вам дорог. Интересно.
