— Оставьте! Что вам известно? — и просила Орлова продолжать.
Ротмистр говорил о том, о чём никогда не рассказывал в петербургских салонах: о трудностях отступления, о крестьянах, сжигавших свои избы и нивы, о клятве семёновских офицеров, о вынужденной жестокости партизан, о французских солдатах, замерзавших у потухших костров, о русских воинах, порой отдававших последние свои ломти хлеба беспомощному неприятелю…
— Сколь же велик наш народ, ежели в самых низах его возможно подобное благородство! — воскликнула княгиня, коснувшись руки Орлова. — Вы возвращаетесь к армии?
— Разумеется, и весьма скоро.
— Я надеюсь, вы ещё навестите меня?
— Обещаю! — отвечал Михаил, поднося к губам тонкие пальцы Голицыной.
Лишь тут они заметили, что остались в гостиной одни. Гости потихоньку разъехались — возможно, прискучившись слушанием рассказов о «непарадной» стороне войны…
Орлов был влюблён. Разумеется, он не писал таких стихов, как через пять лет напишет о княгине Голицыной поэт Александр Пушкин:
…Но вас я вижу, вам внимаю,
И что же?.. слабый человек!..
Свободу потеряв навек,
Неволю сердцем обожаю
.
Но, очевидно, под этими стихами он охотно бы подписался… Кажется, Евдокия Голицына смогла бы примирить любое пылкое сердце с кем и с чем угодно. Вот ведь и Пушкин «смертельно влюбился» (это его собственные слова), едва выпорхнув за порог Лицея…
Более того, что мы рассказали о взаимоотношениях Михаила Орлова и княгини Голицыной, мы рассказать не можем…
…Princesse Nocturne переживёт и Пушкина, и Орлова… Она уйдёт из жизни в конце царствования императора Николая I, всеми покинутая и позабытая. А потому никто не знает, в какое время суток пришёл за ней Ангел Смерти и сбылось ли то самое предсказание цыганки, которое — как бы там ни было — прославило княгиню Евдокию Голицыну, фактически обессмертив её имя.
Глава восьмая.
«В ДЫМУ, В КРОВИ, СКВОЗЬ ТУЧИ СТРЕЛ»
Ротмистр гвардии Михаил Орлов возвратился в действующую армию в первый день 1813 года. Сразу по прибытии он узнал, что его ожидает новое, особенное задание. Но, прежде чем рассказывать об этом, следует сделать целых два отступления.
Счастливо (или мастерски?) избежав окружения на Березине — правда, там, по разным оценкам, французы потеряли убитыми, ранеными и пленными от 25 до 40 тысяч человек, — наполеоновская армия, преследуемая по пятам русскими полками, постоянно тревожимая «летучими» отрядами и таявшая буквально на глазах, всё же продолжала своё отчаянное продвижение к границам земель, подвластных французскому императору. Русские кавалерийские отряды порой обгоняли отступающие корпуса неприятеля, перерезали коммуникации, захватывали курьеров и почту. Связь Главной квартиры Бонапарта с Парижем могла прерываться на недели…
Генерал Коленкур вспоминал по этому поводу:
«Мы приближались к Вильно, мы были уже в Польше, а эстафеты всё ещё не приходили… Отсутствие писем из Франции, а ещё больше мысль о том впечатлении, которое произведёт и во Франции, и в Европе отсутствие всяких сообщений из армии, волновали императора более чем что бы то ни было.
Он подготовлял бюллетень, в котором хотел изложить все события и наши последние бедствия. Он сказал мне по этому поводу:
— Я расскажу всё. Пусть лучше знают эти подробности от меня, чем из частных писем, и пусть эти подробности смягчат впечатление от наших бедствий, о которых надо сообщить нации»
.
Бригадный генерал граф де Сегюр написал о том несколько жёстче и точнее: «Наполеон быстро вошёл в свою последнюю императорскую квартиру; он закончил здесь свои последние распоряжения и двадцать девятый и последний бюллетень своей умирающей армии»
.
Конечно, Наполеон постарался эти самые «подробности» смягчить… А вообще, что это такое — «бюллетень», о котором говорил император французов? Откроем энциклопедию «Отечественная война 1812 года» и узнаем:
«Бюллетени Великой армии, принятое в исторической литературе название официальных печатных информационных сообщений о Великой армии императора Наполеона I. Специальные листки, посвященные новостям из армии, получили распространение во Франции во времена революционных войн… После провозглашения Наполеона императором (1804) бюллетени приобрели статус правительственных сообщений.
В 1805–1812 гг. вышло 6 серий бюллетеней, освещавших главные военные кампании императора Наполеона…
6-я серия — “Кампания в России” (1812; 29 бюллетеней)…
Первый бюллетень, относившийся к русской кампании, помечен 22.6.1812, Вилкавишки; последний (№ 29) — 3.12.1812, Молодечно. Император Наполеон принимал непосредственное участие в редактировании помещённых в бюллетенях сообщений, а иногда собственноручно писал их. Ввиду этого их содержание отличалось крайней тенденциозностью, так последний бюллетень 1812 года, ни словом не упоминая о трагедии Великой армии, заканчивается фразой: “Здоровье Его Величества никогда не было лучше…” Однако, благодаря огромному количеству приведённых в них фактов, бюллетени являются ценнейшим источником для изучения действий Великой армии в ходе русской кампании…»
29-й «Бюллетень» занимает особое место. В нём впервые приподнимается завеса секретности: скрывать реальное положение дел уже не представляется возможным. Впрочем, причины поражения La Grande Armée в России и здесь объясняются крайне невнятно — во всех злоключениях французов объявлен виноватым «генерал Мороз», пришедший вдруг на помощь обречённому императору Александру I и его несчастному войску…
29-й «Бюллетень» начинался с утверждения:
«До 6-го ноября погода стояла великолепная, и движение армии совершалось как нельзя более успешно. 7-го начались морозы, и после этого мы каждую ночь теряли сотни лошадей, которые замерзали на бивуаках. Ко времени прибытия в Смоленск мы уже лишились значительной части кавалерийских и артиллерийских лошадей…
На дорогах образовалась гололедица. Кавалерийские, артиллерийские и обозные лошади гибли каждую ночь уже не сотнями, а тысячами, особенно же французские и немецкие; за несколько дней пало более 30 тысяч лошадей; наша конница спешилась, наша артиллерия и обозы остались без упряжек. Пришлось бросить и уничтожить значительную часть оружия, снаряжения и провианта.
Эта армия, такая прекрасная 6-го числа, оказалась совсем иной 14-го…»
Известный нам второй лейтенант
[117] итальянской гвардии Цезарь Ложье назвал 29-й «Бюллетень» «погребальным»…
Этот бюллетень, в котором причины краха наполеоновской армии в России трактовались исключительно как досадная и нелепая случайность, произошедшая в самом конце победоносного похода, разлетелся по Европе в десятках и сотнях тысяч типографских оттисков.
