Солдаты ушли под землю, а волшебник отправился к реке бегом. Он сотворил заклинание Эльфских Стоп, которое позволяло передвигаться по лесу, не оставляя следов ни летом, ни зимой, даже не проваливаясь в снег. При этом Майрон не забывал смотреть на небо, так как помнил об одной весьма могущественной сущности, у которой к нему имелись счеты.
Протекая через Киханский лес, река Оред делалась несколько у́же и глубже, но все равно была слишком широка, чтобы перекидывать через нее мосты. Опять же по ней плавали торговые суда с парусным вооружением, коим требовалась свобода. Самым большим неудобством для тех судов являлись пороги, многие из которых получили имена в честь кораблей, раньше на них погибших. Таких как расшива «Дибрас», например, перевозившая груз шелков и меда.
Зимой, когда образовывалась ледяная корка, путникам пересекать Оред было легче именно на подмерзших порогах.
Добравшись до берега, серый маг нашел удобное место для наблюдения и притворился сугробом. Через некоторое время архаддирцы подошли к порогам. На другой стороне в засаде ждали мары, следившие как за врагом, так и за командиром.
Проверив, насколько надежен был лед, первые всадники перебрались на южный берег, а за ними осторожно следовали другие. Осмотрительность архаддирцев была закономерна – они понимали, что наиболее уязвимы во время переправы, но держать построения не могли, ибо фургон был слишком тяжел и имел шанс проехать в одиночестве лишь без дополнительного давления на лед. Когда он наконец начал переезд, Майрон мысленно произнес словоформулу, пробудившую дремавшего на дне элементаля. Множество таких были расположены им на разных отрезках реки.
Огромный водяной горб вырвался на поверхность Ореда, проламывая лед, и словно великан, поднял льдину, на которой оказался заперт фургон. Под присмотром хозяина он осторожно двинулся вниз по течению, но далеко не убрался. Маг, сопровождавший колонну, птицей вылетел из седла и заморозил тело духа вод.
– Дразай, огонь! – Майрон Синда метнулся ввысь и немедля сцепился с противником.
С пальцев его левой руки срывались гроздья молний, с правой – потоки смертоносного холода, а изо рта лился Бездымный Огонь. Противник стойко выдержал шквал разномастных атак, отвечая речитативом столь гулким, что он отдавался эхом… Майрон понял, что это не эхо, а два лишних голоса, которые произносили другие заклинания, помогая усилить ответный удар.
Противник взмахнул длинным мечом – и шквал заклинаний накрыл серого мага. Тот закружился, уходя от одних плетений, принимая на подставленный щит другие, и даже позволил себе вяло контратаковать. Майрон прислушивался, пытаясь понять – кто же помогал его оппоненту метать молнии и хлестать ударами рассекающего плоть ветра так споро? Обратившись к Истинному Зрению, он впился взглядом в доспехи, поблескивавшие под алой накидкой, и понял, сколь сложная система чар пронизывала их.
Синда ударил Потоком Стальных Игл, одновременно разряжаясь несколькими Алмазными Сверлами, Криком, Ледяными Когтями, Черепоколом, а потом игры закончились, и он вновь гроздьями посыпал заклинания, выдыхая при этом не огонь, а огромный рой плотоядной моли. Послушные магические букашки стали окружать противника, погибая от молний тысячами, но постоянно прирастая в числе. Они пробились под защитные заклинания, чтобы слегка срезать с врага верхний слой кожи, – этого хватило, чтобы тот потерял концентрацию от боли и пропустил мощный телекинетический удар, швырнувший его вниз. Тело рухнуло в холодные воды, которые тут же покрылись свежей коркой льда.
Пока маги сотрясали Астрал в небе, солдаты убивали друг друга на земле. Переправившаяся на южный берег группа архаддирцев почти перестала существовать, оставшиеся на северном берегу попытались отступить, но за ними погнался рой, и это было приговором. Отослав к своим людям несколько реплик, заряженных чарами Исцеления, Майрон ступил на льдину, которая так и осталась в руках замороженного элементаля. Когда противник останавливал духа, он не позаботился ни о лошадях, ни о вознице, так что те тоже замерзли насмерть.
Волшебник срезал железные петли и отбросил дверь. Изнутри фургона вывалился мужчина в кандалах, дрожащий от холода, несмотря на теплую одежду. Его колотило и трясло до тех пор, пока волшебник не укутал несчастного в кокон горячего воздуха и не преподнес появившуюся в руке кружку с чаем.
– Пока не знаю, кто вы, господин хороший, так что не буду обнадеживать насчет долгожданного спасения. Однако сегодня вы точно не умрете.
Когда сражение закончилось, пришло время заметать следы. Сначала из реки был извлечен потерявший сознание архаддирский маг. Затем возрожденный элементаль утащил на дно Ореда и фургон, и все трупы. Испачканный кровью снег заменил новый – белый и чистый, а речной лед вновь принял целый вид. Последним делом Майрон позаботился о том, чтобы развеять остаточную магию на месте боя, и провел несколько очищающих ритуалов.
– Значит, вы его знаете, господин Синда?
– Я знаю, кто он, Шох, но не его самого. Имя этого типа Кавидус, он архаддирский тайный агент. Кстати, успокоился?
– Так точно, господин Синда, перестал кричать и требовать, теперь просто сидит и стучит зубами.
– Переговорю с ним.
– А этот, второй?
– Благодарит за спасение, но отвечать на вопросы категорически не желает. Принесите ему еще еды, кажется, он не наелся.
Специально на случай захвата пленных Майрон соорудил подземную тюрьму далеко от основной системы поселений. Он экранировал десяток маленьких камер всеми доступными ему чарами сокрытия.
В круглой камере, где под потолком парил светильник, было холодно. Серый позволил архаддирцу прочувствовать усмиряющее оцепенение гипотермии, и когда он вошел, аэромант только и смог, что поднять голову, хотя недавно бушевал.
– Что это? – спросил он, показывая свои предплечья.
– Я называю это Оковами Дара. Можешь попытаться изменить их плетение и освободишься.
– Я пытался.
– Если потянешь не за ту энергетическую нить, тебе будет больно.
– Я уже понял.
– Вот и славно. А теперь скажи мне…
– Холодно. Здесь очень холодно.
– Ответь, кого и зачем ты перевозил, и сразу окажешься в тепле, тебя накормят, принесут перину и одеяло.
– Иди в задницу.
– Обидно.
Следующие несколько минут Кавидус вопил от соприкосновения с Перчаткой Боли. Затем, после небольшой передышки, экзекуция продолжилась, и длилась она до тех пор, пока среди бессвязных воплей не стали повторяться более-менее понятные слова:
– Я не могу! Не могу!!! Лопатка! Правая лопатка!!!
Стянув со вздрагивавшего архаддирца поддоспешник и пропотевшую рубашку, Майрон увидел на его правой лопатке знак, походивший на чудно́е родимое пятно.
– Печать Безмолвия, да? Кто знает, как ее снять?
– Король… или мой нынешний шеф.
