Позднее специалисты по истории Древней Руси в большей степени сосредоточились на самом Давыде Юрьевиче. Историки древнерусской литературы к этому мнению присоединились: так, оно озвучено в широко известной «Истории древнерусской литературы» В. В. Кускова. Повторяет его и О. А. Сухова, современный биограф муромской четы: «Житие святых Петра и Февронии в особой форме запечатлело историческое предание о событиях в удельном Муромском княжестве, бывших до монгольского нашествия. Согласно летописям в Муроме в конце XII — начале XIII века были два брата, сыновья муромского князя Юрия (1174) — Владимир (1204) и Давид (1228). Церковь отождествляет младшего из них, умершего в схиме, с благоверным князем Петром. В „Степенной книге“… указано: „Юрьевич Петр, во иноцех Давид чудотворец“. Кончина его выпала на годы служения в Муроме епископа Муромского и Рязанского Евфросина I (Святогорца) (1225–1239), который и мог, по мнению церковных историков, совершить пострижение в монашество князя и его супруги. Считают, что он нарек княгиню Евфросинией, соименным с его собственным монашеским именем; предполагают также, что он же совершил церковное погребение княжеской четы. В год смерти Давида принимает в Муроме постриг и его дочь»
[34].
Но время от времени появляются и более «экзотические» версии. Княжение Петра Муромского относят и в XII век, и в XIV. В частности, его называют братом муромского князя Василия Ярославича, полулегендарного предка знатных дворян Овцыных. Основанием служат дворянские родословия позднего происхождения (подробнее эта версия будет разобрана ниже).
Что ж, историки не раз пытались определить, о ком из действительных исторических личностей идет речь в «Повести о Петре и Февронии Муромских». Конечный итог можно считать в лучшем случае молчаливым «соглашением» большинства специалистов…
А ведь это гвоздь проблемы, выросшей вокруг повествования о муромской чете!
…Скольких людей, зачитывавшихся историями Мэлори о подвигах короля Артура и его рыцарей, посещала мысль: «Но где сей славный монарх на карте действительной английской истории? Как хорошо было бы совместить его мужество и его добродетели с биографией какого-нибудь известного вождя! Или хотя бы с историей какого-нибудь известного народа…»
И десятки, сотни теорий, то полностью обоснованных, то абсолютно беспочвенных, возникают с течением времени из этой нехитрой потребности ума, из этого движения души.
Точно так же и русская древность, жалуя нашей современности величественные фигуры двух высоконравственных людей, отбирает всякую прямую связь между ними и хорошо известными вождями Муромской земли. Конечно же, угадать Петра в череде тамошних князей было бы очень славно…
Стоит прояснить, кстати, почему речь идет об определении личности одного лишь Петра, а не его мудрой супруги. Ответ прост: обнаружить следы деятельности настоящего Петра, если он был, — дело вполне мыслимое, пусть и непростое. Княгиню же Февронию отыскать в анналах русской истории почти невозможно: не то что о простолюдинках, а и о супругах величайших государей Древней Руси известно до крайности мало. По сию пору об исторической Февронии ничего не известно, помимо истории ее мощей, да того, что сказано о ней в «Повести…». И если отыщется какой-нибудь источник, сообщающий о муромской княгине новые подробности, то это будет настоящее научное чудо.
Так что оставим пока Февронию в стороне.
Другое дело — князь Петр. Муромом правили Рюриковичи. Их судьбы отражены в родословиях, летописях, житийной литературе. Тут надежда отыскать персону, ставшую прообразом литературного персонажа, гораздо прочнее.
Муромо-Рязанская земля располагалась на периферии Руси. Летописание ее не сохранилось, а документов, рассказывающих о судьбах этого региона до того, как он стал частью Великого княжества Московского, не найдено. Таким образом, сведения, доступные ученым относительно муромской княжеской династии, очень неполны, прерывисты и главным образом относятся к летописанию соседних княжеств.
Отсюда характерная черта истории этого региона: его судьба разворачивается в основном как цепь союзов и конфликтов с соседями, а также многовекового, напряженного, страшного противоборства со Степью. Соседи фиксировали набеги мордвы, булгар, половцев и татар на муромо-рязанские места, кровавые столкновения внутри местного княжеского дома, вторжения тамошних государей на север и запад да еще ответные нападения на их собственную территорию. Какая-либо созидательная работа муромских и рязанских князей — большое строительство, реформы, введение новых законов, основание монастырей — почти не освещена в источниках.
Дореволюционный историк Д. М. Иловайский в фундаментальном труде «История Рязанского княжества» очень точно показал это своеобразное «искривление» в анналах Древней Руси: «Летописи еще не совсем теряют из виду Рязанский край и по временам посвящают ему несколько строк, но о Муроме они почти забывают. Только изредка нам удается встретить муромских князей где-нибудь в дальнем походе в качестве подручников. Об их внутренней деятельности, об отношениях между собой мы решительно ничего не знаем. На молчании источников… можем основать только то предположение, что здесь было более внутренней тишины и согласия, нежели в Рязани, что муромские события были слишком незначительны и не могли обратить на себя внимание летописцев. А между тем нельзя сказать, чтобы летописцы совсем не знали о том, что делается в Муроме; напротив, их немногие известия о муромских князьях отличаются иногда удивительной точностью».
К сожалению, «немногие» и притом именно что «иногда».
Более или менее известна судьба Муромо-Рязанской земли до монголо-татарского нашествия. Именно на этот период падает правление князя Муромского Давыда Юрьевича, которого большинство специалистов отождествляют с Петром Муромским из «Повести…».
Стоит оценить, сколь велики черты сходства и сколь много черт различия.
Итак, что известно о князя Петре? У него был старший брат Павел, который правил Муромом до восшествия Петра на престол, притом власть перешла к Петру мирно, после кончины Павла. Затем он на время утратил княжение, однако довольно быстро вновь принял бразды правления. Сам Петр, дожив до изрядного возраста, принял монашеский постриг, а вместе с ним имя Давид. Петр почил в Муроме и там же погребен вместе с женой. Смерть его не была насильственной.
