Проходя через секцию спортивных товаров, я обратил внимание на пару шикарных кроссовок. Серо-черные, с броскими красными шнурками. Я взял их в руки, чтобы посмотреть ценник и штамп на резиновой подошве и услышал за спиной:
– Извините, но мне кажется, вы не захватили с собой бумажник.
Это был тот самый тип с усиками.
– Бумажник?
– Ну да, бумажник.
Все правильно. Чтобы что-то купить, надо иметь деньги. Если нет денег, то кредитную карту. Ошеломленный собственной беспечностью, я огляделся кругом. Люди наблюдали за нами, ожидая, чем кончится дело. Кто-то торопливо прятал взгляд, а кто-то, наоборот, таращился на разворачивающуюся сцену во все глаза.
– Тут вот какое дело… я его оставил в больнице, в ящике для одежды.
– В таком случае могу я вас попросить пройти со мной в офис?
В обычных обстоятельствах в этот момент у него, наверное, появилось бы желание схватить меня за руку Но он этого делать не стал, видимо, не захотел прикасаться к влажной, грязной и провонявшей рубашке. Поднял ногу, собираясь пинками выгнать меня на улицу. Неужели человек только из-за того, что у него вырос на ногах дайкон, должен терпеть такие унижения?!
– Извините! – вмешалась в наш диалог молодая женщина.
Загорелая, с узким подбородком. Раньше я никогда ее не видел. Кто она? Ноги мои подернулись зеленью, это правда, но, к сожалению, я не шартрез, да и не поэт вовсе. На лице женщины, как карта в колоде фокусника, мелькнула улыбка, шевельнувшая мою память:
– Я заплачу. Извините за беспокойство.
На лице обладателя усиков нарисовались замешательство и недовольство. Еще бы: добыча ускользнула их рук.
Женщина достала из сумочки очки и водрузила на нос. Очки в белой оправе, круглые, как стрекозиные глаза. Ничего себе! Неужели сестра из урологической клиники? Снова мимолетная улыбка. Все стало понятно, и на моем лице, видимо, появилось выражение облегчения. Обладатель усиков сдался.
– Вы меня спасли. Я уж не знал, что делать. Вы же можете объяснить… почему я… в таком положении сейчас… вообще…
– Теперь тебе нужны брюки. Какой у тебя размер?
– Извините. Я обязательно верну вам деньги.
– Не надо давать невыполнимые обещания. В пределах десяти тысяч можешь рассчитывать. Вот брюки, хлопок, семь тысяч четыреста иен. Дешево, но вполне прилично…
– Извините… а катетер еще нужен?
– Фу, гадость какая! Это что у тебя болтается на крючке?
– Мне кажется, это внутренности каракатицы.
– Шутишь?
– Еще в груди трубка вставлена…
– Сам, что ли, не мог с этим разобраться?
Она опять одарила меня мимолетной улыбкой. Похоже на дымовую завесу против стоявшей у кассы продавщицы, которая напрягала уши, прислушиваясь к нашему разговору. Рассчитавшись с ней, Стрекоза подтолкнула меня к туалету, расположенному возле лестницы.
– Это же женский…
– Сейчас не время обращать внимание на такие вещи. Какая разница, какой у тебя пол? Ерунда!
Оставив дверь в кабинку открытой, Стрекоза стянула с меня одеяло. Прежде всего она обратила внимание на буйно разросшуюся растительность на ногах.
– Мне бы помыться где-нибудь. Я их намочил в сточном коллекторе.
– Что ты беспокоишься? Считай это удобрением и все.
– Не надо так шутить. Для меня это важный источник питания. Вы же мне даже банана не дали.
– А ты любишь бананы?
– Что за шутки?
У Стрекозы в большой сумке, как и положено ее профессии, умещался компактно уложенный набор инструментов для оказания первой помощи. Привычным движением она ухватила мой пенис, обернула ватой, быстро выдернула трубку и бросила наконечник в унитаз. Из готового лопнуть мочеприемника с шумом изверглась струя мочи.
– Еще немного – и у меня была бы уремия.
– Но не было же.
– Как вы узнали, что я здесь появлюсь?
Из пениса вытекла капелька крови. Сестра прижала вату к головке, и мой член быстро стал подниматься, хотя я этого совсем не хотел.
– Дурачок!
Она резко щелкнула по головке пальцем, похожим на стебель спаржи. Получилось очень больно. Я торопливо натянул только что купленные хлопчатобумажные брюки, влез в кроссовки. Пока я складывал одеяло и засовывал его под мышку, брюки сползли.
– Эта трубка ведь тоже больше не нужна? Может, отрежете ее с двух сторон, тогда я ее вместо ремня приспособлю…
– Очень странно. – Стрекоза наклонила голову набок, изучая идущую от капельницы трубку. – Это не трубка вовсе, а что-то вроде пластикового шнура. Леска на крупную рыбу? В любом случае кровотечения не будет, так что будем резать.
– Знали бы вы, как я с ней намучился.
Стрекоза достала маленькие ножницы и начала с того, что сначала отрезала трубку (она же шнур) в пяти сантиметрах от ключицы. Внимательно осмотрела кожу, где трубка была зафиксирована пластырем. Потрогала это место и снова наклонила голову набок.
– Не понимаю. Специалист посмотрит. Пока, во всяком случае, инфекции я не вижу.
– Но болит же.
Она спокойно рассекла внутренности каракатицы, бросила их в унитаз. Спустила воду. Недовольные таким обращением останки стали пускать пузыри и раздулись так, что на несколько секунд закупорили сливное отверстие, но в конце концов с громким бульканьем просочились в канализацию.
– А эту штуку можно использовать для самозащиты. Согласен?
Стрекоза вручила мне нержавеющий кронштейн для капельницы и быстро двинулась к выходу. Я хотел последовать за ней, но она оглянулась и издала глубокий вздох:
– Не надо за мной идти!
– Подождите! А куда же мне теперь?
– Возвращайся обратно. Все равно тебе больше некуда идти. – Стрекоза решительно указала пальцем вниз. – Ты же понимаешь.
– Понимаю. Но я хочу спросить одну вещь: неужели мужчина с зеленым лицом может иметь успех у женщин?
Ответа не последовало.
Теперь мне предстояла дорога вниз по лестнице, налегке. Плюс я получил свободу движения. Так что все стало гораздо легче. За второй металлической дверью изящная музыка барокко стихла, и меня поглотила тьма. А за третьей дверью вовсю завоняло канализацией и сточными водами.
Шум плещущейся о борт воды, смешанный со вздохами. Вступление к последнему хиту Pink Floyd. Преследовавший меня катер, с развевавшимися на носу кишками самки каракатицы, исчез. Я забрался на кровать и закрыл глаза.
Как все-таки здорово в сухих-то брюках!
3
Огненный берег
Канал становился уже, его стены в этом месте были вырублены в скале, на которой остались следы от инструментов. Течение стало гораздо проворнее.
