– Никак не могу успокоиться.
– Ты это про деда? Расслабься. Пока ты спал, он тихо отдал богу душу, даже не пикнул. Вот уж легкая смерть, даже завидно.
– Я спал?
– Ты пел.
– Что я пел?
– Бормотал, словно призрак, какую-то ерунду.
Я резко отдернул занавеску, за которой стояла кровать Дзёмонского Человека. Без всяких задних мыслей. Мне всего лишь хотелось человеческого общения, хотелось посидеть с ним на краешке кровати, и все. Я никак не ожидал такой бурной реакции. Он зарычал как собака и толкнул меня с такой силой, что я отлетел.
– Козел! Предупреждать надо, когда входишь!
Дзёмонский Человек сидел, скрестив ноги, полы его халата разошлись, обнажив нижнюю часть тела. Заросли жестких волос расползались от голеней по внутренней стороне бедер, окружали гениталии, поднимались к пупку и сливались с волосяным покровом на груди. Но еще больше меня заинтриговало то, что перед ним были разложены порнографические карточки, которые я уже видел раньше. Несмотря на это, его пенис утопал в лобковых волосах, блестящих как металлическая стружка, и не подавал никаких признаков жизни. Впрочем, мой сосед по палате, возможно, уже сделал свое дело с помощью этих карточек.
– Извини.
– Дерьмо! Ты меня осрамил. – Он вдруг понизил голос. – У меня не стоит…
Застигнутый врасплох таким признанием, я растерялся и едва выдавил из себя:
– Может, дело в том, что это твоя дочь? Потому что у человека на уровне инстинкта душа восстает против инцеста…
– Я ж тебе говорю, что я импотент! Сукин ты сын!.. – сквозь стиснутые зубы простонал Дзёмонский Человек. Он заткнул полы халата между ног, собрал карточки и сказал:
– Ты меня презираешь?
– Презираю? С какой стати? С виду ты совершенно нормальный.
– Давай без шуток! Попробуй поставить себя на мое место. Кошмар! Смотришь на голую женщину и ничего не чувствуешь. А раз не чувствуешь, то и смотреть не хочется. Но куда от них денешься? Они повсюду, даже на обложках журналов. И везде голые. Такое ощущение, будто нос все время заложен.
– А может, оно так и лучше? Я тебе даже завидую. Вот я, к примеру. В голове всегда одна мысль: а вдруг я сексуальный маньяк? Сплошное мучение… Нейлоновые чулки, какой-нибудь разломанный рисовый колобок… И у меня тут же вскакивает.
– Здорово живешь! А я всерьез думаю операцию сделать.
– Ну если уж так нужно…
– Хоть волком вой.
Дзёмонский Человек сложил поляроидные снимки – их было больше десятка – стопочкой, как колоду карт, и положил передо мной. На самом верху оказалось уж совсем неприличное фото. Хотя, может, только для меня оно неприличное. Сказать по правде, я на эту карточку еще в первый раз глаз положил, но трогать не стал – побоялся, что папаша меня раскусит. Мужчины на фото не было. Одна девушка. Голова в объектив не уместилась. Сфотографирована сидя, одно колено чуть приподнято. Между грудей выступают ребра. Только бедра будили чувственность, оставляя впечатление совершенства. На левой ноге, у бедренного сустава, маленькое, розового цвета родимое пятно. По форме как остров Садо
[20]. Два пальца касаются едва заметных, словно жидкий дым, волос на лобке. Видны малые половые губы, складки – словно ломтики тонко нарезанных грибов. Мое сердце на миг остановилось, потом задрожало, как желе.
– Забирай их.
В кармане у меня оставалась всего тысяча и несколько монет. Не годится последнюю тысячу тратить. Но я хочу получить то, что хочу. В этой карточке чувствовался зов, который был сильнее простого вожделения.
– А можно поменять?
– Что на что?
– Я тебе отдам те карточки.
Я сделал глубокий вдох и внимательно посмотрел на Дзёмонского Человека. Я должен получить это фото, во что бы то ни стало.
– Да ладно. Бери так. Это премия.
Я тут же вытащил из кармана одну карточку – из тех, что купил у него, и заменил ее на лежавшую поверх колоды.
– Ловко ты!
– Ужасная фотография… Это действительно твоя дочь?
– Это способ малость подзаработать. Быстро срубить тыщенку за одну фотку.
– Вот поэтому из тебя импотент и получился.
– Бери все, если хочешь. Мне они без надобности. Давай забирай…
Я колебался, но все-таки решил забрать все, пока он не передумал. Разделил колоду на две части: одну сунул в карман рубашки, другую – в брюки. Потом достал тысячу иен и развернул ее на том самом месте, где только что лежали фотокарточки.
– А говорил, денег нет.
– Но я не могу сейчас потратить эту тысячу. Есть кое-что, чего я хочу больше всего.
– И что же?
– Информация.
– Не думай. Я тебя больше доить не собираюсь.
– Познакомь меня. С этим верзилой с гипсом на шее… Который за рыбками ходил…
– Что тебе от него нужно?
– Я хочу знать, как выбраться из больницы после закрытия…
– Если тебе нужны салфетки или шариковая ручка…
– Мне нужно выйти отсюда ненадолго.
– Смыться хочешь?
– Я вернусь. Обещаю.
– Обещаешь? Ты мне ничего не должен. Соседняя палата, койка номер четыре.
Я сгреб тысячу и сунул ее в карман. Проделал это с такой скоростью, что сам удивился. Дзёмонский Человек поднес к уху растопыренную ладонь и помахал мне, как делают маленькие дети. Потом протянул руку с чесалкой и задернул занавеску.
Я вернулся и стал искать кроссовки. Я их поставил тут же, с левой стороны, перпендикулярно локтю. Куда они подевались? Я лег на живот и заглянул под матрас. Оттуда выползли кроссовки, а за ними показался Студент, приложивший палец к губам. Схватил меня за штанины и обулся в кроссовки. Своеобразная личность. Криво улыбаясь и снова плотно прижав к губам палец, он смотрел на меня почти с мольбой.
Я направился к двери, Студент, ссутулившись, двинулся за мной.
Мы вышли в коридор, где все, за исключением курилки, было окрашено в цвет темного янтаря. Косой луч света впереди падал от лампы, стоявшей на конторке дежурной медсестры.
Я резко обернулся и оказался нос к носу со Студентом, не дав ему слова сказать.
– Что тебе надо?
– Возьмите меня с собой. Пожалуйста.
– Куда?
– Вы же сбегаете?
– Просто собираюсь воздухом подышать.
– Я бесплатно вам покажу.
– Что покажешь?
– Проведу к секретному проходу.
– Тогда зачем тебе я? Ты и сам можешь смыться отсюда.
