К шести часам нам надоело отсиживаться на дне. Мы решили всплыть и оглядеться. Поднялись до перископной глубины. Командир сообщил, что торговое судно все еще стоит и рядом с ним находится тральщик. Эсминцы в это время на большой скорости уходили в сторону пролива, видимо, торопились на завтрак. Должно быть, враги решили, что судно наскочило на мину. Во всяком случае, позднее, при обсуждении их действий, нами было сделано такое заключение.
Мы в отчаянной спешке перезарядили торпедные аппараты и на полной скорости стали приближаться к судну. Однако в тот момент, когда наша лодка вошла в пределы досягаемости огня, судно медленно, с большим дифферентом на нос стало уходить по внутреннему фарватеру. Рядом с ним шло буксирное судно, впереди – тральщик. Ужасное утро.
Оставаться в районе пролива Трикири больше не имело смысла, поэтому наша лодка медленно направилась на восток. Весь вечер и значительную часть ночи мы пытались выяснить причину неудавшейся атаки. Смоделировали всю ситуацию, изучили карту, шаг за шагом с помощью инструментов и тригонометрических формул повторили весь процесс атаки. В конце концов пришли к выводу, что судно было бы уничтожено, если бы все торпеды двигались правильно. Зная скорость торпед, расстояние до судна и точное время запуска, можно вычислить, какая из торпед попала в судно. Как мы и предполагали, цель поразила вторая торпеда. Все остальные прошли ниже цели.
Устав от цифр и расчетов, мы поднялись на мостик и вдохнули свежий воздух. Луны не было видно из-за окутавшей горизонт дымки. Однако звезды освещали небо своим холодным мерцанием. Лодка медленно двигалась вперед на одном двигателе, в тишине был отчетливо слышен его низкий рокот. Приходилось постоянно менять направление и двигаться зигзагами на случай, если этот звук привлечет внимание вражеской подлодки или сторожевого катера. Земли не было видно, но где-то впереди находился остров Лемнос, а сзади в туманной дымке остался крошечный остров Скирос, где похоронен английский поэт Руперт Брук.
Командир поднялся на мостик и стал рядом со мной.
– Плохой день, – сказал он. – Может быть, результат был бы другим, если бы мы стреляли из пушки. Я не могу винить персонал базы или наших людей. Эти торпеды изготавливают… – Он назвал две фирмы, известные своими бытовыми приборами. – Что тут поделаешь.
Несколько минут мы хранили молчание. Я собирался задать ему вопрос, и, почувствовав это, командир сказал:
– Завтра вечером я намерен атаковать итальянскую базу в Кастро. Конкретный план разработаем утром. Спокойной ночи.
Итальянский комендант острова Лемнос – бывший военно-морской офицер. Эгейское море в то время фактически отрезали от Адриатики, и дел у него было немного. Те конвои, что проходили мимо острова, сопровождали эсминцы и самолеты. Эскортных кораблей часто было больше, чем грузовых судов. Мало кто из них становился здесь на якорь. Остров Лемнос оставался очень спокойным местом, потому что почти не подвергался нападениям с воздуха или суши. Южнее Лемноса дорогу на север охраняли гарнизоны островов Родос и Крит. Кроме итальянской базы подводных лодок, что находилась на острове Лерос, других подразделений, способных вести наступательные действия, в этом районе не было.
Однако комендант все же имел в руках кое-какие козыри. В Салониках немецкое управление по движению судов наложило запрет на передвижение каиков в этом районе в дневное время и приказало оборудовать и укрепить для них специальные якорные стоянки. Бухта Мудрое не подходила для этой цели, так как была слишком большой и открытой. О ее уязвимости свидетельствовал остов разрушенного корабля, лежащий у берега неподалеку от входа в бухту. Оглядев местность, комендант Лемноса обнаружил подходящее место в небольшом порту города Кастро, что на западе острова. Вход в гавань был узкий, к тому же имелся каменный причал. Порт был вполне современный и располагался в живописной, хорошо защищенной местности, поэтому итальянцы разместили в нем свой местный штаб ВМФ, который оснастили радиостанцией. На скалы, нависающие над гаванью, установили пушки. Небольшие траулеры и рыболовные суда вооружили пулеметами и глубинными бомбами. У берега постоянно патрулировали каики, оснащенные гидрофонами.
Комендант со своим штабом реквизировали несколько роскошных белых вилл в пригороде и зажили в них в свое удовольствие. Их главной головной болью была нарастающая активность британских подводных лодок. Не проходило и дня без сообщений о потопленном, поврежденном или не прибывшем в срок судне. Эти сообщения приходили с островов Андрос, Митилинн и Эвбея, с наблюдательных пунктов в Эгейском море и с самолетов. «Замечена подводная лодка… Атаковали подводную лодку в районе… Подводная лодка обстреливает склады возле…» Подобные известия приходили все чаще и чаще. Легкая жизнь коменданта кончилась.
Итальянцы вооружили каики, поставили минные поля, в воздух в любой момент готовы были подняться небольшие гидросамолеты. Они ускорили поставку торпедных катеров, установили пушки вокруг наиболее важных береговых объектов. Проходы в северную часть Эгейского моря либо были заминированы, либо тщательно охранялись. Но все эти меры были малодейственными. Сообщения об атаках подлодок продолжали поступать.
В порту Кастро теперь всегда было много судов. Каики и шхуны водоизмещением от 30 до 400 тонн входили в гавань на рассвете, становились на якорь, а с наступлением темноты уплывали к следующему месту стоянки. Иногда они шли караваном. Но такой способ передвижения труден для парусных судов, поэтому некоторые из них отставали и терялись. Итальянцы время от времени находили такие пропавшие шхуны, одиноко дрейфующие в открытом море без своего греческого экипажа, который исчезал навсегда. Лишь через несколько месяцев кто-то из команды возвращался сюда на греческой подводной лодке, которая привозила почту и припасы партизанам.
Мрачно размышляя над всем этим, комендант острова Лемнос смотрел с холма на раскинувшуюся внизу гавань, переполненную судами. На примыкающих с двух сторон к гавани высоких скалах стояли батареи 4-дюймовых пушек. Ниже, неподалеку от пляжа, располагались армейские орудия, стрелявшие снарядами весом 12 фунтов. В какой-то тысяче ярдов от берега возле узкого входа в гавань курсировал взад и вперед патрульный катер. Он уже несколько недель патрулировал в этих водах, и экипаж успел утратить первоначальную бдительность.
У причала стояли три большие шхуны и много маленьких каиков. Всего в гавани находилось около сорока грузовых и несколько рыболовных судов. Их трюмы были заполнены зерном из Салоник, нефтью, углем, продуктами, одеждой и боеприпасами.
Солнце уходило за горы. С моря потянуло прохладой. Комендант уже хотел войти в дом, когда в гавани раздались два мощных взрыва и в воздух поднялся огромный фонтан воды. Затем наступила мертвая тишина.
Что это? Диверсия? Самолеты? Подводные лодки? Комендант застыл на месте. В лучах заходящего солнца он увидел, что три самые большие шхуны тонут. Шесть стоявших рядом каиков разорвало в клочья. На пристани полыхал пожар. К небу поднимались черные клубы дыма – горела нефть, вытекающая из пробитых бочек. Комендант на секунду отвел глаза от этого ужаса и окинул взглядом золотистые от закатного солнца воды гавани. Прямо под южными скалами он увидел длинный черный корпус всплывающей подводной лодки. Она бесшумно поднималась на поверхность, отбрасывая в стороны каскады окрашенной солнечными лучами воды. Медленно и грациозно лодка поплыла по направлению к городу, потом развернулась, и из ствола орудия на ее борту появилась черная струйка дыма.
