Полчаса назад солнце спряталось за горами Малайи. Мы только что всплыли, с мостика еще стекают капли воды. Корпус лодки блестит, отражая последние розовые тона уходящего дня. Здесь наверху прохладно. Я вдыхаю холодный ночной воздух, и грудь ноет от перепада температур. Такое чувство, словно в легкие попала ледяная вода. Воздух охладили ветер и дождь, который лил весь день. Сейчас небо и море чистые, но северный горизонт затянут тучами и луны пока не видно. Скоро погода снова может испортиться. Двигатели лодки молчат. Мы бесшумно дрейфуем и вслушиваемся в ночь. Прежде чем идти на большие глубины, нужно убедиться, что поблизости нет врага.
Своей ладонью я ощущаю прохладу влажного леера. Внимательно вглядываюсь в бинокль, но ничего не вижу. Совершенно ничего. Из темноты раздается голос:
– Все чисто слева по носу, сэр.
Затем другой:
– Все чисто справа по носу.
Здесь наверху пять человек. Мы позволяем себе немного расслабиться и наводим бинокли на появившиеся звезды. Вдруг кто-то оборачивается и говорит:
– Слышите?
Мы застываем, словно статуи, и напрягаем слух. В наступившей тишине слабый щелчок от соприкосновения медного рупора с пуговицами звучит словно ружейный выстрел. Ночь очень тихая, и мне в голову лезут всякие мысли. Через мгновение я действительно что-то слышу – слабое гудение, которое то сливается с шумом набегающих на корпус волн, то появляется вновь. Это пульсирующее гудение доносится с севера. Мы немедленно наводим туда свои бинокли, но уже слишком темно, чтобы можно было что-то заметить.
Этот шум, то убывающий, то усиливающийся, стал дурным предзнаменованием. Его могли создавать высокооборотные двигатели торпедного катера, который разыскивал нас. Командир резко повернулся и сказал:
– Поехали. Они еще далеко.
И мы на всех парах понеслись по проливу в сторону Сингапура. Звучно заработали наши дизеля, заглушившие тот дальний гул. Теперь нужно быть внимательными, чтобы заметить их раньше, чем они заметят нас.
Проходит час. Должно быть, нам удалось оторваться от противника. Я смыкаю уставшие от напряжения глаза, но кто-то выкрикивает:
– Корабль за кормой!
Да, там определенно что-то есть. Небо над головой уже закрыто тучами, но это не мешает разглядеть темный силуэт движущегося судна, в котором мы сразу узнаем японский противолодочный корабль. Он на большой скорости проходит у нас за кормой и исчезает в темноте. Кажется, не заметил. Мы делаем резкий поворот и увеличиваем скорость.
На море опустился густой туман, и видимость ухудшилась. Пошел дождь. Мы двигались по направлению к центру Малаккского пролива. Где-то за кормой два противолодочных корабля продолжали поиски. Сколько их еще там? Черт бы побрал этих маленьких желтых ублюдков!
В пелене тумана появляется просвет, и кто-то кричит:
– Противолодочный корабль справа по носу, сэр!
– Лево на борт! Полный ход! Занять пост погружения! – бросает командир.
Лодка дрожит и кренится, в то время как поворачивают руль. Двигатели завывают и фыркают, меняя обороты. В эту ночь с обедом придется повременить. Матросы внизу молча сидят на своих постах и ждут очередного приказа. Они не знают, что происходит снаружи. Иное дело здесь, на мостике. Мы видим врага и можем определить, обнаружил он нас или нет. Знаем даже, что он собой представляет. Но только командир следит за движениями противолодочного корабля, охотящегося на нас. Остальные наблюдают в бинокли, каждый за своим сектором. Опасность может возникнуть с любой стороны. Правда, время от времени мы оборачиваемся и бросаем взгляды через плечо, чтобы выяснить, оторвалась лодка от преследователя или нет.
Командир, стоящий сзади меня, говорит:
– Кажется, мы ускользнули. Возвращайтесь на прежний курс. Меньше ход.
Мы разворачиваемся в темноте. Сквозь дымку тумана пробивается слабый свет звезд. Яркий Сириус отражается на ровной поверхности воды. Через полчаса появится луна, и тогда нашу лодку можно будет заметить за несколько миль.
Впрочем, видимость станет лучше и для нас. Полная луна одинаково светит всем.
К 04.00 мы преодолели тридцать миль на юг и свернули влево, чтобы подойти ближе к берегу и морским путям. Впереди, в тех местах, где луна выглядывает из-за туч, море освещено. За кормой темно, и идет дождь. Мы ожидаем того момента, когда тусклый свет, появившийся на востоке, заставит погаснуть звезды.
04.15. Впереди, в пятнадцати милях, должен быть берег. Местность равнинная. С такого расстояния ее не видно из-за дымки. На мгновение у меня появляется ощущение, что все ночные неприятности закончились и можно расслабиться, но это не так. Японцы знают, что мы находимся в районе, который обозначаем на картах буквой F, и продолжают поиск.
Ровно в 04.20 мы заметили за кормой появившийся из тумана противолодочный корабль. Наша лодка находилась как раз на лунной дорожке, и до японцев было каких-то тысяча ярдов. Положение было критическим. Командир вновь приказал дать полный ход. Шанс уйти был минимальный. У этого корабля скорость 24 узла против наших двенадцати. Возможно, он несет на борту торпеды.
04.25. Длинный, невысокий силуэт корабля отчетливо виден в свете луны. Пока еще он не преследует нас. Мы повернулись к нему кормой и пытаемся незаметно уйти. Не удается. Он резко разворачивается, так что нос его зарывается в воду, и идет к нам полным ходом. Мы несемся по направлению к берегу, но это долго продолжаться не может. Если не будем осторожны, наскочим на мель. Пытаемся повернуть, но корабль меняет курс и идет наперерез. Японцы настроены решительно. Представляем, как они радуются. Молодой командир корабля, должно быть, много месяцев безуспешно бороздил море в поисках добычи и вот наконец обнаружил желанную цель. Наверное, он сейчас возбужденно облизывает свои толстые губы.
04.30. Враг приближается. Он явно видит нас и не торопится. Командир быстро принимает решение, и на лодке пронзительно сигналит ревун. Погружение! Мы торопливо прыгаем в люк и оказываемся в полумраке главного поста, где нас встречают матросы. На их лицах – немой вопрос. Начинаем погружаться. Пять секунд, десять, пятнадцать. 40 футов. 60 футов. 90 футов. На лодке полнейшая тишина. Теперь угол погружения меньше, начинаем выравниваться. Все следят за показаниями глубиномера. Интересно, на какой глубине окажемся, когда взорвется первая глубинная бомба? Сорок пять секунд. 100 футов.
– Подходит слева, – сообщает гидрофонист, который слышит врага.
Одна минута. 110 футов. Мы уже почти выровнялись, когда один за другим раздаются четыре мощных взрыва. Лампы на мгновение гаснут и загораются вновь. Что-то с шумом падает с подволока. Лодка вздрагивает. Масса сжатой воды сотрясает корпус. Первая серия бомб взорвалась не очень близко. 130 футов. Продолжаем медленное погружение в полной, почти неестественной тишине. Горизонтальные рули не могут остановить погружение. Командир пытается немного прибавить скорости погружения, но это не помогает. Лодка слишком тяжелая. Включать насосы нельзя – их может услышать враг. Сильно увеличивать скорость опасно. 150 футов. Время 04.40. Там наверху японцы, должно быть, наблюдают рассвет. Их радиопередатчик, наверное, сейчас посылает зашифрованные сигналы со сведениями о нашей лодке. Через несколько часов это сообщение окажется на столе нашего офицера штаба в Коломбо. На плавучей базе офицер-шифровальщик и остальные узнают, что одна из лодок находится в затруднительном положении. Эту новость они будут обсуждать за завтраком.
