— Здравствуйте, Тагренай. Простите, у меня приказ, — коротко ответил законник, отводя взгляд. Выглядел он при этом крайне раздосадованным и недовольным.
Пришедший явно командовал задержанием, только почему-то обыскивал нас обоих сам, и браслеты блокирующего артефакта тоже замыкал сам. Весьма и весьма небрежно, при желании я смог бы их стянуть, даже не калеча себя и не выворачивая пальцы. Указывать на эту случайную оплошность я, разумеется, не стал, а когда при обыске у меня забрали только кинжал, оставив талхай на поясе, всерьез задумался, так ли уж эта небрежность случайна?
— А позвольте полюбопытствовать, рен следователь, кто отдал приказ об аресте и доставке меня в ратушу? — безмятежно уточнил Грай.
— Сар Венгор Ла’Тайришар пожелал допросить вас лично, — проговорил тот с явно звучащей в голосе неприязнью, и на этом вопросы у мага кончились.
— Ты не слишком волнуешься, — заметил со смешком.
Грая я знал достаточно для того, чтобы понять: сейчас он не играет. Когда вечером явился в гостиницу, он действительно был обоснованно встревожен, но храбрился и пытался не показать своих страхов, а сейчас эмиссар его величества чувствовал себя абсолютно уверенным и спокойным. Слабо верилось, что причиной тому послужили полбутылки вина.
— А что мне волноваться? Иду разговаривать с уважаемыми людьми, и мне есть что им рассказать, — с тонким сарказмом ответил он. — А еще я вспомнил одну важную вещь. Вот только какую — не скажу, сюрприз будет.
— Я и не спрашиваю, — хмыкнул понимающе.
Однако рутинные раскопки в библиотеке внезапно превратились в нечто чрезвычайно интересное. Любопытно, чем все это закончится?
Нойшарэ Л’Оттар
Проснувшись от непонятного дребезжания, я первые несколько секунд не могла понять, где нахожусь и что вообще происходит. Но потом сообразила, что разбудил меня дверной звонок, и при этом за окном еще глубокая ночь: в комнате глухая темень, а на часах — половина четвертого. Рассудив, что в такое время вряд ли кто-то станет ломиться в дверь без повода, я завернулась в халат и побрела вниз, выяснять, что происходит. Стоило открыть дверь, и звон стих, зато сквозь тишину дома донеслись невнятные отзвуки голосов, бас Лара и тонкий голосок кого-то незнакомого.
В лавке горел свет, на пороге стоял босоногий мальчишка лет десяти, показавшийся мне смутно знакомым. Над пацаном возвышался хмурый со сна и взъерошенный Ларшакэн, в таком виде кажущийся еще страшнее, чем обычно.
— Что тут у вас?
— Здрасте! — шмыгнув носом, сообщил мальчик. — Меня батя послал вам записку передать, вот!
— Где-то я тебя… А, погоди, ты сын Ла’Марташа из проклятого трактира! — опознала его. — Давай, что там у тебя?
— Там мужик какой-то чернявый вечером пришел, потом среди ночи отца поднял, что-то ему втолковывал, а сейчас за мужиком стража явилась, — выложил гонец все, что знал.
— Стража? — растерянно переспросила я, торопливо распечатывая конверт. Что «чернявый мужик» — это Грай, сомнений у меня не было. Он, по-моему, один такой в городе, во всяком случае, из тех, кто может что-то мне передать. А вот зачем он понадобился страже — это большой вопрос.
— Ну да, целая толпа! Его забрали и этого белого, страшного.
— Что там? — полюбопытствовал Лар через несколько секунд, когда я пробежала взглядом строчки, написанные ровным каллиграфическим почерком, и озадаченно уставилась в окно.
В ответ я только выругалась и недоверчиво перечитала самые спорные места.
— Спасибо. Держи, — вручив радостному ребенку монету в качестве благодарности за доставку, выпроводила его наружу и уже более развернуто обратилась к Лару: — Грай вляпался.
И вкратце пересказала тому содержание письма и подозрения мага: про жертву, про месторождение алмазов, про предполагаемых виновных. Ларшакэн очень близко к тексту повторил мою непечатную тираду и собрался уже высказаться более конкретно, но тут на пороге появилась Кана.
— Что вы ругаетесь? — спросила женщина. — Что случилось? Мне показалось, в дверь звонили.
Я повторила свой рассказ и вопросительно уставилась на старшину:
— Что будем делать?
— Оставлять все как есть, конечно, нельзя, — медленно проговорил Лар. — Кана, садись, пиши письмо начальству этого балбеса. На всякий случай, если что — утром отправишь. А мы пойдем, осмотримся возле ратуши.
— Ребенка куда?! — ахнула Кана, всплеснув руками. — Ладно, сам, старый дурак, но Ойшу-то куда тащить собрался?!
— Если мне не изменяет чутье, как раз ей ничего не угрожает, — возразил он, задумчиво меня разглядывая. — Я согласен с ужастиком, все это как-то с ней связано, и без нее развязать вряд ли получится. Ну и, кроме того, где ты ребенка видишь?! Невеста уже, здоровая кобыла и за себя постоять может, — весело фыркнул бывший старшина, а я не удержалась от довольной улыбки, пропустив мимо ушей высказывание про невесту и кобылу. Высокая оценка и похвала отставного Пограничного дорогого стоят, а признание моей способности постоять за себя — оценка по-настоящему высокая. — Собираемся, не будем терять время.
Вышли мы где-то через четверть часа и скорым шагом направились в сторону ратуши.
— Лар, у меня два вопроса. Что мы будем там делать… и… ты уверен, что мы ведем себя нормально?
— Да как тебе сказать, — хохотнул он. — Что есть норма? В любом случае мы не будем врываться с мечами наголо, круша все живое и мебель налево и направо. Тихонько зайдем и посмотрим, можно ли чем-нибудь помочь. Если вообще эта помощь требуется, и наш ужастик не преувеличил масштабы проблемы, хотя последнее сомнительно. Если уж разбираться дотошно, у нас не так-то много вариантов действий. Можно сделать вид, что ничего не случилось, но я не хочу так поступать, да и ты наверняка не согласилась бы. Звать на помощь тоже особо некого: тем, кто наверху, я бы не доверял, Пограничные не пойдут против приказа, а от остальных тоже немного проку. Да и бессмысленно, не будем же мы штурмовать ратушу! Поэтому вспоминай все, что я тебе рассказывал по тактике диверсионных групп, и готовься применять на практике, — весело резюмировал великан.
— А как мы попадем внутрь?
— Есть всего одна дверь, так что вариантов немного. Насколько я знаю внутренний распорядок, закрывается она только в случае тревоги. На страже там Пограничные, поэтому пройдем без вопросов: у них ночью приказ не пропускать посторонних без особой надобности, а я-то свой.
Город дремал как ни в чем не бывало, вкушая самый сладкий предрассветный сон. Где-то в домах уже заступали на пост самые ранние пташки — пекари, другие необходимые для жизни единого большого организма люди — но на общей тишине это почти не сказывалось. Узкие улочки еще наполнял мрак, скрадывающий наши движения и шаги: он как будто был с нами заодно.
На Рыночной площади, освещенной заметно лучше других частей города, люди уже шевелились — хоть и вяло, но вполне заметно. Кто-то клевал носом, раскладывая товары, издалека привезенные среди ночи. Ритмично и вяло стучали два молотка плотников, чинивших навес. Кто-то неторопливо катил через всю площадь большую скрипучую тачку, тяжело нагруженную большими тюками.
