— Что значит — как?
— Ну… почему? Почему в одних влюбляются, а в других — нет? Как это происходит? И что люди при этом чувствуют?
— Котенок, на этот вопрос люди поколениями ответить не могут, а ты хочешь по дороге получить от меня короткую справку! — Он отчего-то недовольно нахмурился и качнул головой.
— Нет, я кое-что знаю, я же образованная, — с легким смущением возразила ему. — Про химию знаю, знаю, что мы на запахи ориентируемся, хоть и не осознаем этого. Но… неужели только на них? Вот прямо понюхал — и влюбился? Так же не бывает.
— Запахи на другое влияют, — ухмыльнулся старшина. — И с любовью у этого чувства не так-то много общего.
— Я это знаю, я… знаю, почему ты любишь Кану. Вы замечательно понимаете друг друга, вам хорошо и уютно вместе, есть о чем поговорить. Но разве можно влюбиться в человека, с которым почти совсем не знаком? — вздохнула тяжело, не заостряя на этот раз внимания на смущении самого Пограничного.
Вот чего я совсем не понимала, так это причины, по которой эти двое еще не поженились, но говорить сейчас хотела не о том.
— А-а-а, вон ты к чему клонишь, — сообразил Ларшакэн. — Дай угадаю, на эти мысли тебя натолкнул бледнорожий?
Я только кивнула, не вдаваясь в подробности, а Лар глубоко вздохнул и продолжил:
— Понятия не имею, что можно тебе ответить. Ты молодая девчонка, никогда не влюблялась, должно же было это когда-то случиться. А что в него… да Белый знает! Я ж не баба, чтобы знать, чем тебе так этот тип приглянулся! Ну, морда хоть и странная, но смазливая… В отряд я бы его, положим, взял без разговоров, и легко могу объяснить почему. А что ты в нем нашла, извини, сама думай. Могу сказать только, что ничего ненормального в этом нет. Имею в виду, в том, чтобы влюбиться в малознакомого человека. Все-таки влюбленность — это не любовь, чувство короткое и скоротечное.
— Да я вообще не уверена, что это именно… оно. — Я раздосадованно поморщилась, сверля мрачным взглядом камни мостовой. Лар покосился на меня, пару секунд задумчиво рассматривал вот так искоса, а потом со смешком заметил:
— Зато я уверен. Так что сама думай, чем он тебя зацепил.
— Он на тебя похож, — проговорила я неуверенно через несколько секунд. Лар запнулся, закашлялся, подавившись, но переспрашивать не стал и уточнил осторожно:
— Это чем именно?
— На тебя и на отца. Он… надежный. Сильный. Уверенный. Какой-то… настоящий, что ли. И ты бы видел, как он с этим своим хлыстом управляется! — В голосе проскользнули-таки восхищенные нотки, и отставной старшина в ответ расхохотался:
— A-а! Вот теперь мне точно все ясно. Мужик-то ни при чем, у него просто есть интересная железяка!
— Не без этого. — Я смутилась, но совсем слегка.
— Ладно, шутки шутками, но ты вообще задумывалась, чего от него хочешь? И хочешь ли чего-то?
— Я не знаю, — сокрушенно вздохнула в ответ. — Но, во-первых, он, похоже, не такой уж упертый и непробиваемый, как кажется на первый взгляд и из рассказов Грая. А во-вторых… кузню и Баладдар я в любом случае не брошу, — заметила чуть тише и гораздо тверже. — Я точно не собираюсь ехать с ним, в этом совершенно уверена. Просто пытаюсь разобраться в собственных эмоциях. Даже если в самом деле влюбилась, уж как-нибудь переживу! В конце концов, от этого еще никто не умирал.
— Не сердись, — проговорил Лар со вздохом и на ходу приобнял меня за плечи. — Я-то в любом случае на твоей стороне, но ты все-таки не руби сплеча и хорошенько подумай прежде, чем что-то предпринимать и говорить.
Таллий Анатар
До госпиталя я все же добрался на своих ногах, хотя благодарить за это стоило сопровождавших меня магов. Один из них шел возле носилок, на которых пара дюжих парней из числа зевак с площади аккуратно тащила Тагреная, и, сосредоточенно хмурясь, что-то колдовал над ужастиком. А второй шагал со мной рядом, периодически искоса поглядывал и поддерживал магией. Причем поглядывал явно с одобрением.
Первые несколько часов в госпитале прошли, кажется, даже хуже, чем весь путь сюда. Чарами и какими-то препаратами целители выводили всю ту дрянь, которая попала в легкие и впиталась в кожу, и порой проскальзывали тоскливые пораженческие мысли о том, что смерть в бою была бы гораздо более приятным итогом. Впрочем, всерьез я об этом не задумывался и подобные рассуждения старательно от себя гнал.
В конечном итоге обнаружил себя на койке в небольшой комнатушке с узким окном, забранным частой решеткой. Сюда помещались только два узких лежака и небольшой стол с единственным стулом. Комната, впрочем, не казалась мрачной: светлые стены и магические светляки, кружащиеся под потолком, добавляли помещению уюта и простора.
К постели меня приковала сокрушительная, удушающая слабость. Не мутило, и ничего не болело, и это можно было считать плюсом, но даже дышать удавалось с трудом и потому казалось, что до лечения я чувствовал себя лучше. Хотя и отдавал себе отчет, что тогда держался на адреналине, упрямстве и рефлексах, и надолго их не хватило бы.
Когда стихийник, числившийся здесь, судя по одежде, медбратом и, кажется, занимавшийся только переносом пациентов с помощью телекинеза, ушел, оставив в комнатке после своего ухода мягкую ватную тишину, я провалился в сон. Однако проспал, если верить внутренним часам, совсем недолго и очнулся от негромких звуков голосов и шагов: на вторую койку, доселе пустовавшую, укладывали пациента. В процессе участвовали двое, тот же стихийник и немолодой целитель, сопровождавший больного. Того окутывал странный полупрозрачный кокон из тускло светящихся нитей. Магия обычно не имеет внешних проявлений, заметных неодаренным, но здесь то ли магия была особенная, то ли ее было слишком много.
— Проверять каждые полчаса, если что — зовите меня, — велел целитель своему спутнику и обернулся ко мне: — Так, а тут у нас как дела? Хм. Прекрасно! Здоровый выносливый организм — это замечательно, завтра уже бегать сможете. Недалеко и небыстро, но зато на своих ногах. Как самочувствие?
— Вяло, — отозвался я. — Чего мы там надышались?
— Чего вы только не надышались! — весело сообщил маг. — Ваше упрямство пришлось очень кстати. Обычно в пациентах это дурное качество, но в вашем случае организм был… как бы это лучше сказать? Достаточно мобилизован и активно помогал нам избавлять его от лишнего. В противном случае вы находились бы в том же состоянии, что и ваш товарищ, — он кивнул на соседнюю койку.
Я машинально проследил за взглядом целителя и не удержался от недовольной гримасы, разглядев за всполохами света профиль Тагреная.
Даже в госпитале от него покоя нет…
Мое выражение лица собеседник истолковал, кажется, неправильно, поэтому поспешил успокоить. Достаточно своеобразно.
— А вообще я погорячился, до такого состояния вы бы не дошли. Хаоситу досталось гораздо больше, мы его еле откачали, но сейчас жизнь его вне опасности. То есть, как я понимаю, разговаривать вы можете? — Целитель резко перескочил на другую тему: — Там следователь просил, как только кто-то из вас двоих очнется, сообщить ему.
