Всю зиму Вашингтон и Мэйсон занимались усилением ополчения и, чтобы ускорить процесс, даже оплачивали экипировку из собственных средств. Но лишних денег у них не было, и они, посоветовавшись с местным руководством, решили обложить жителей графства Фэрфакс подушной податью в три шиллинга «ради общей пользы, защиты и обороны обывателей». Избежать уплаты этого «добровольного» налога было невозможно: деньги собирал местный шериф, не заплативших вовремя заносили в особый список. Как обычно бывает, где деньги — там и ссоры: Вашингтон обозлился на Мэйсона, утверждая, будто тот собирает налог с охотно его отдающих, предоставляя ему выколачивать эти несчастные три шиллинга из всех остальных; Мэйсон возмутился, что его сочли способным на такую низость. По счастью, они помирились и совместными усилиями превратили графство Фэрфакс в центр сопротивления британским властям. В январе «Виргиния газетт» прославила своего героя нескладным, но полным энтузиазма четверостишием:
In spite of Gage ’s flaming sword
And Carleton’s Canadian troop
Brave Washington shall give the word,
And we ’II make them howl and whoop.
(Несмотря на пламенеющий меч Гейджа
И канадские войска Карлтона,
Храбрый Вашингтон отдаст нам приказ,
И они у нас закричат и завоют.)
В феврале 1775 года Джордж Мэйсон опубликовал план по созданию ополчения и предложил направить на предстоящий Конвент в Ричмонде прежних, уже проявивших себя в деле депутатов, а не выбирать новых.
Вырвавшиеся как-то у Вашингтона слова о том, что он на свои деньги вооружит тысячу солдат и поведет их на Бостон, передавались из уст в уста. Все были уверены, что средств на это у него хватит. Даже родной брат Джек попросил у него взаймы 200 фунтов. «У меня вовсе нет лишних двухсот фунтов, — отвечал ему Вашингтон 6 марта. — Мне предстоят расходы по одной статье и в особенности крупные траты на освоение моих земель за Аллеганскими горами, чтобы выполнить условия, на каких они были предоставлены. Я сам с радостью занял бы эту сумму на несколько месяцев, настолько трудно мне при нынешней нехватке наличных денег покрыть эти срочные расходы и при этом еще выполнить другие обязательства».
В тот же день он написал длинное письмо с инструкциями своему управляющему Уильяму Стивенсу, находившемуся в стране Огайо, которому надлежало немедленно сплавиться по реке к Большой Канавге и приступить к работам:
«Не знаю, попытается ли кто из белых рабочих от Вас сбежать, но во избежание этого присматривайте за ними как можно строже; как только причалите, вытащите каноэ повыше на берег (не говоря им зачем) и накройте, чтобы не растрескались от солнца. Оставьте Гилберту Симпсону точный перечень всех вещей, которые возьмете с собой вниз по реке, за исключением самых пустяшных, чтобы г-н Кливленд знал, что́ у Вас есть и нужно ли ему раздобыть для Вас что-нибудь еще. Заставляйте рабочих и негров заботиться о своей одежде и чинить ее в случае надобности.
Прилагаю описание каждого рабочего: если кто-нибудь сбежит, пообещайте хорошую награду тому, кто приведет его обратно к Вам, ко мне или к майору Кроуфорду
[19].
Позаботьтесь об инструментах, чтобы ни один не пропал или не был забыт, когда Вы поедете дальше. Проследите также, чтобы они были у каждого работника; если окажутся лишние — тем лучше, поскольку я, вероятно, пришлю Вам еще людей через некоторое время… Я дал Вам денег на расходы и надеюсь — и прошу — как можно больше ограничить дорожные издержки».
Всё надо было продумать, всё предусмотреть, и всё равно он знал, что без хозяйского присмотра дела не делаются, он должен поехать туда сам — в мае или чуть позже. В общем, сразу, как только вырвется.
Семнадцатого марта 1775 года отдельная рота графства Ричмонд известила полковника Вашингтона о том, что он был единогласно избран ее командиром, «в случае если придется прибегнуть к оружию для защиты Короля (!) и страны». Ополченцы поставили себе задачу превратиться к лету в пристойную боевую единицу и приглашали полковника устроить им смотр в удобное для него время, а пока ждали от него указаний.
Три дня спустя, в понедельник, в Ричмонде, в англиканской церкви Святого Иоанна, собрался второй Виргинский конвент. Делегаты ратифицировали резолюции Континентального конгресса, подтвердив намерение защищать и отстаивать «нерушимые и справедливые права и свободы законопослушных и верных подданных Его Величества в Америке», и одобрили работу семи делегатов от Виргинии.
Двадцать третьего марта героем дня стал Патрик Генри, предложивший резолюцию о необходимости вооружаться. Он произнес пламенную речь: «Столь ли дорога нам жизнь или сладок мир, чтобы купить их ценою цепей и рабства? Не допусти этого, Всемогущий Боже! Не знаю, каким путем пойдут другие, мне же дайте свободу или смерть!»
«Свободу или смерть!» — подхватили остальные, и Вашингтон повторил эти слова вместе со всеми. Эта фраза легко пришла ему на язык: он почти наизусть знал пьесу «Катон», и от сцены из второго акта у него всегда мурашки бежали по коже: «Не время говорить о пустяках: ярмо иль трон, свобода или смерть».
Некоторые депутаты, зарекомендовавшие себя пламенными патриотами, в том числе Эдмунд Пендлтон, всё же воспротивились столь решительным мерам. Тогда Томас Джефферсон произнес умную и убедительную речь, развив в ней теорию республиканства. Вашингтон, по обыкновению, молчал, пребывая в тягостных раздумьях, но когда Генри запальчиво сказал, что смешно думать о мире, когда мира вовсе нет, все взгляды обратились именно на Вашингтона.
Постановили, что «находящееся под добрым командованием ополчение из джентльменов и йоменов (то есть дворян и крестьян-землевладельцев — Е. Г.) является естественной силой и единственной защитой свободного правительства; такое ополчение в сей колонии навсегда избавит метрополию от необходимости держать здесь с целью обороны постоянную армию или наемные силы — нарушителей покоя, представляющих собой угрозу для свобод народа, — и лишит ее предлога для обложения нас налогом на их содержание».
Вашингтон вошел в комитет, который занялся созданием в каждом графстве добровольческих рот, а также в другой — для разработки плана по развитию ремесел и мануфактур. Конвенту предстояло вновь избрать семерых делегатов — на Второй Континентальный конгресс. Первыми в списке оказались Пейтон Рэндольф, Джордж Вашингтон и Патрик Генри.
Его брат Джек тем временем занимался обучением одной из рот. Джордж похвалил его за это и пообещал устроить части смотр этим летом, вместе с ротой из Ричмонда. «Я с радостью приму честь командовать ею… поскольку намерен посвятить всю свою жизнь и состояние делу, которому мы служим».
