Разумеется, любой мужчина тоскует по женской ласке, и пираты не были исключением. «Я знал на Ямайке одного человека, который платил девке 500 реалов лишь за то, чтобы взглянуть на нее голую», — пишет Эксквемелин. Отсутствие женского общества сказывалось на их нравах не лучшим образом, и власти заморских колоний это понимали. Франсуа Левассер, ставший губернатором острова Тортуга, выписал в 1б50 году из Европы несколько сотен проституток, чтобы положить конец мужеложству, процветавшему среди пиратов и буканьеров.
[83] Впоследствии за море силой отправляли протестанток, не пожелавших перейти в католичество, и губернатор Тортуги и Сан-Доминго Бертран д'Ожерон продавал белых женщин с молотка флибустьерам и буканьерам. В 1685 году Людовик XIV прислал на Сан-Доминго 165 женщин, а за 15 лет перевес численности мужского населения сократился с восьмикратного до двукратного.
Женщины, прибывавшие на Антильские острова, вовсе не были наивными институтками: все они имели за плечами нелегкий жизненный опыт, познали горе, нужду, обладали твердым, сложившимся характером и были готовы к трудностям.
Один из кораблей, зафрахтованных д'Ожероном, доставил на Сан-Доминго Мари-Анну по фамилии Дьелеве
[84] Об этой женщине мало что известно, и скупые сведения о ее жизни по большей части представляют собой домыслы и фантазии, однако кое в чем эти рассказы совпадают, а дыма без огня, как известно, не бывает. Итак, она вышла замуж за бывшего флибустьера Пьера Длинного, который переселился с Тортуги на Сан-Доминго. Рожать она отправилась в свою родную Бретань, в Морлэ; в приходской книге, где зарегистрировали новорожденную девочку, сказано, что ее отец «находится на американских островах». В том же 1688 году Мари-Анна с ребенком вернулась к мужу, однако тот вскоре умер. Этим документальные свидетельства о ее жизни исчерпываются, и начинается легенда.
На Тортугу, куда перебралась одинокая вдова, прибыл знаменитый Лоренс де Графф, на которого сбегались посмотреть в любом порту как на «звезду». К тому времени он уже получил королевское помилование за дуэль с Ван Хорном и французское гражданство, добился развода с женой-испанкой и был назначен губернатором острова Ла Вака с поручением обеспечивать безопасность французских торговых судов в Карибском море (то есть, по сути, стал корсаром). Высота положения не помешала новоиспеченному губернатору напиться в какой-то таверне, где он и остался лежать, мертвецки пьяный, прямо на полу. Однако во время попойки он нелицеприятно высказывался о Мари-Анне (остается только гадать, в какой связи), о чем ей не преминули донести. Возмущенная женщина явилась в таверну, пинками разбудила Де Граффа и вызвала его на поединок. Тот принял вызов, но после того как Мари-Анна выбила у него саблю из рук пистолетным выстрелом, вспомнил о своих принципах и заявил, что как джентльмен не может драться с женщиной. Тогда она велела ему явиться на площадь и продолжить поединок, пригрозив снести ему голову Де Графф явился в назначенное место, принес ей свои извинения и… попросил ее руки. Заметим мимоходом, что бывший флибустьер был высок, светловолос и хорош собой. Мари-Анна приняла его предложение. Бракосочетание состоялось 23 марта 1693 года, и следующие два года она провела на капитанском мостике рядом с мужем. Вопреки всем предрассудкам экипаж считал ее своим талисманом, и в этом качестве Мари-Анна, даже получала свою долю добычи.
Однако в 1695 году удача от нее отвернулась: во время нападения испанцев и англичан на Сан-Доминго она, будучи беременной, попала в плен к испанцам вместе с двумя малыми детьми (она успела родить Де Граффу мальчика и девочку) и провела в тюрьме долгих три года. В плену она родила вторую дочь, а вот мальчик умер в младенчестве.
В 1704 году она овдовела во второй раз. Лоренс де Графф окончил свой жизненный путь при невыясненных обстоятельствах, однако легенда утверждает, что его разорвало надвое ядром на глазах у жены, во время боя с большим испанским кораблем. Мари-Анна взяла командование на себя и повела команду на абордаж Флибустьеры, бывшие в меньшинстве, потерпели поражение; мужчин вздернули или сбросили за борт, а Мари-Анну, раненную пулей в бедро, перевезли в Веракрус, а потом в Картахену. К тому времени ее имя уже приобрело такую известность, что за нее вступился сам министр военного флота Поншартрен, добившись у испанского короля ее освобождения. Кстати, одна из ее дочерей попала в плен к англичанам; ее освободили в 1706 году, и Мари-Анна, вступив в права наследства, оставшегося от покойного мужа, приехала к ней в Ла-Рошель. Дальнейшая ее судьба неизвестна.
Очень часто пират, обзаведясь семьей, расставался со своим ремеслом и переходил в разряд плантаторов, но бывало и наоборот. Отставной майор Стид Боннет, владевший сахарными плантациями на Барбадосе, в один прекрасный день бросил свое вполне доходное хозяйство, снарядил десятипушечный шлюп «Ревендж» («Месть») и стал пиратом. Причиной такого резкого жизненного поворота стали нелады в семье: майора «запилила» его мегера-жена. В итоге Боннет окончил свою жизнь на виселице в Чарлстоне в 1718 году.
А вот Эдвард Тич, с которым Боннету, к несчастью, не удалось разминуться в океане, с женщинами не церемонился. Жен у него было 14 штук, и последней едва минуло 16 лет. Своих супруг пират держал на дальних плантациях, куда мог заявиться вместе с командой и устроить пьяную оргию, пустив несчастную женщину по рукам. Разумеется, личная жизнь Черной Бороды обросла столь же пышными и мрачными легендами, как и его пиратская карьера. Говорили, что он приревновал одну из жен, которая отдала подаренное им кольцо своему возлюбленному, и вернул ей свой подарок — но уже вместе с отрубленной рукой незадачливого воздыхателя. По другой легенде, красавица Мэри Блад, ставшая не только женой, но и доверенным лицом Тича, влюбилась в одного из пленников, захваченных вместе с очередным судном, бежала с ним и укрылась в Перу. Что ж, исходя из вышесказанного — вполне понятный поступок. Сходя на берег в Нассау или на побережье Каролины, команда Тича вела себя как банда насильников, терроризируя местное население.
Те пираты, для которых морской разбой был не образом жизни, а временным способом подзаработать денег, вели себя с женами так же, как любые «гастарбайтеры»: по возможности посылали им весточки и «гостинцы», а в случае смерти пиратов вдовы получали по завещанию их имущество. Знаменитый Николаас ван Хорн женился еще в своем родном Флиссингене на Лукреции Леру, француженке из Нанта. Ее отец служил в Вест-Индской компании. Через десять лет после свадьбы, в 1681 году, Ван Хорн отбыл в долгое плавание; приобретя в Кайенне плантацию, он передал ее под управление шурина, Балтазара Леру. Следуя давней традиции, он вызвал к себе сына Николаса, но тот умер в Пти-Гоаве в 1684 году, всего на год пережив отца.
