— Все так, Боря. Поэтому мы с тобой сейчас сидим и, не скрываясь, обсуждаем эти вопросы в присутствии человека, который принес нам ценные, но туманные сведения о таком лакомом кусочке, который хочется прямо сейчас разбомбить, лишив террористов ресурсов. Так, Мовсул Ордохан?
Курд, слушавший разговор русских офицеров, вздрогнул от вопроса и растерянно посмотрел на Сидорина.
— Вы мне не верите? — наконец выдавил он из себя.
— У нас к тебе масса вопросов, дружок, — ледяным тоном ответил Сидорин. — Поэтому я тебя сюда и привез. Мало ли что может случиться? И зачем мне нужно, чтобы это «мало ли что» произошло на территории российской базы Хмеймим? Так что готовься отвечать честно, откровенно и доказательно. Времени у нас мало.
Через два часа, удовлетворенные ответами Ордохана, Сидорин и Котов вышли из здания терминала. На асфальте перекрытого шоссе недалеко от места боя Белова и двух его спецназовцев против колонны боевиков лежали оружие, личные вещи, взрывчатка, книги на курдском языке, листовки с призывами свержения режима Башара Асада. Перебежчик шел рядом с русскими и осматривал вещи, которые остались целы в машинах после боя.
— Ничего из этого, — говорил сопровождавший русских лейтенант Броссар, — не находилось в карманах или в личных вещах убитых боевиков. У них, кроме оружия, при себе вообще ничего не было. Это все было сложено в мешки и коробки и стояло в кузовах грузовых автомашин и в бронетранспортерах.
— Что вы можете сказать, Ордохан, об этих вещах? — спросил Сидорин.
Курд присел на корточки и стал перебирать вещи, головные платки, украшения.
— Вот это, — поднял он над головой тоненькую книжку в мягком переплете, — сборник народных курдских песен, которые исполняют обычно на свадьбах. Они называются «бриге». А вот эта кукла — элемент старинного крестьянского ритуала, так называемая «мать дождя». В период засухи, когда есть угроза урожаю, ее изготавливают и ходят с ней по деревне и полям, вымаливая дождь.
— М-да, — усмехнулся Котов. — Мне только непонятно, они все это привезли на случай неудачи? Если не удастся прорваться на аэродром и захватить его, то они оставят вот эти доказательства того, что нападение совершили курдские повстанцы? Но это же глупо. Откровенная фальсификация!
— Что ты хочешь, Борис, — спокойно отзывался Сидорин. — Информационная война на том и строится. Кто первый вбросил информацию, тот и прав. Второй всегда выглядит так, как будто оправдывается. Обывателя не интересуют нюансы, он верит яркости изложения. Так обрабатывают общественное мнение. Для тебя это хлам и глупость, а для обывателя из Оклахомы — это веский довод пойти и проголосовать за того кандидата в президенты, который обещает приструнить и поставить на колени Россию. Там же еще многие верят, что мы «империя зла».
Пуля коротко свистнула, прорвав рукав куртки Котова. Он тут же обернулся, услышав характерный мягкий стук, с каким пуля попадает в тело человека, и увидел, как Мовсул Ордохан хрипя валится на землю. В районе ключицы из отверстия в зеленой военной куртке толчками вытекала кровь. Один из сирийских солдат подскочил и поймал падающее тело. А Броссар, выхватывая из кобуры пистолет, уже выкрикивал команды своим легионерам.
Котов прикинул траекторию полета пули и машинально потер плечо. Пуля прошла в нескольких миллиметрах, прорвав только ткань куртки. И звука выстрела не слышно. Глушитель, большое расстояние?
— Оттуда, — показал он пистолетом на холм, возвышавшийся над дорогой чуть восточнее того места, где они сейчас стояли.
Это было единственное место, откуда могла прилететь пуля по такой траектории. Французы и сирийцы рассыпались веером и кинулись окружать холм, Котов вытащил пистолет и побежал направо. «Не будет снайпер вас там ждать, — подумал он, — выстрелил и теперь даст деру. Если он смертник, то, конечно, может посчитать своим долгом убить как можно больше неверных. А если в здравом рассудке, то у него есть, просто обязан быть способ скрыться. Только остается главный вопрос, а на фига ему все это было нужно? Опять снайпер!»
Справа довольно быстро обнаружилась низинка, которая тянулась примерно в том же направлении, что и шоссе. Очень заманчиво было броситься бежать сверху по ее краю и внимательно смотреть вниз. А в случае опасности просто отпрянуть в сторону, залечь и уже сверху, из более удобного и выгодного положения, вести огонь. Но это, если ты хочешь найти и убить противника. А если он тебе нужен живой? Если у тебя к нему масса вопросов, и ты почти уверен, что снайпера где-то здесь ждет машина или иное транспортное средство? Да хоть лошадь! Только здесь, внизу, можно его взять. Только столкнувшись с ним нос к носу!
Выстрелы Котов услышал еще минуту назад. Стреляли короткими и длинными очередями автоматы. Одиночных выстрелов было не слышно. Или сирийцы лупят по каждому кустику, или они видят снайпера. И ни одного выстрела в ответ. Котов бежал быстро, поглядывая наверх, туда, откуда мог вдруг неожиданно появиться человек. «Только бы они его не пристрелили», — с ожесточением думал он.
Вдруг на повышенных оборотах взревел мотор, и пальцы сами переключили «беретту» на автоматический огонь. Единственное, что Котов успел подумать, это то, что из низинки на машине выбраться можно только одним путем. Тем, каким он сам прибежал сюда. Склоны слишком крутые.
Машина вывернула откуда-то справа и понеслась прямо на него, подскакивая колесами на камнях и взбрыкивая задом, как норовистая лошадь. Это была старая «Тойота» с хорошим клиренсом и облезлой краской. Не сбавляя скорости, Котов побежал навстречу машине, глядя на камни под ее колесами и разглядывая путь, который осталось ей проехать, прежде чем они встретятся. В лобовое стекло спецназовец бросил один только взгляд. Ничего примечательного. Голова как голова. Молодой. Не это важно.
Важно было разойтись с машиной, которая постарается его сбить, и как-то остановить ее. Да, вон большой камень. Они сойдутся примерно возле этого камня, и водителю придется вильнуть вправо. Слева он не сможет объехать камень, потому что там склон и можно перевернуться. И у камня надо постараться прострелить ему переднее колесо. Это не асфальт, куда он на голом диске денется!
Прыгать в сторону Котову пришлось гораздо с большей поспешностью, потому что сверху появились сразу две фигуры сирийских солдат. Две длинные очереди прорезали воздух, и спецназовец физически почувствовал, как пули прошивают металл машины. Как пробивают борта, капот, как впиваются в тонкий металл кабины и рвут внутреннюю отделку.
Рев мотора сменился утробным затихающим гулом трансмиссии, а сам мотор вдруг заглох. Котов выругался, лежа на боку и глядя, как останавливается машина, как открывается водительская дверь, и из нее на землю вываливается окровавленное тело. Справа в низинке показались французские легионеры, несущиеся рысью следом за Броссаром. «Крепкие ребята, — с разочарованием подумал капитан, поднимаясь на ноги. — Они бегом проделали путь, вдвое больший, чем сирийские солдаты, а вышли к месту почти одновременно с ними. Жаль, что не чуть раньше. Стрелки хреновы!»
