– А это места, где путешественники в старые времена привязывали своих лошадей, – уверенно привирает Аркаша, грустно ковыряя ножом паровую диетическую котлетку, печально со мной переглядываясь.
– Аааа... – понимающе кивают англичане, – интересный дизайн. Очень. Только знаешь, Аркадэй. Я дам тебе один маааленький совет – что-то темновато вечером. Надо вам сюда какие-нибудь светильники... И будет еще лучше. Вот увидишь, Аркадэй.
Недавно установили камеры наружного наблюдения и поймали троих. Показывали их по нашему местному телевидению.
Внешне абсолютно нормальные. И вот следователь с ними беседует и спрашивает: «Зачем?» – и видно, что его это интересует не как следователя, не как милиционера, а просто он что-то хочет понять в этих людях. Он заглядывает им в глаза и спрашивает: «Зачем?! Ну за-чем?!» А те трое молчат загадочно. Или не загадочно, просто тупо молчат. И оператор показывает одного близко-близко, а у того тяжелые веки, и он их вдруг меееедленно поднимааает... Меееедленно...
Как Вий!
И мне захотелось крикнуть этому усталому следователю:
– Не смотри им в глаза, не смотри!.. Это опасно. Это очень опасно! Погибнуть, может, и не погибнешь, но язва может открыться...
Мэксин
Семья, у которой я гостила в Олтоне, совершенно замечательная. Он – красивый джентльмен, сделанный из кролика. И его жена тоже из кролика сделана. Такая семья из Страны чудес. Их дочь Мэксин – художница-флористка. Живет у своего бойфренда, но, когда им недовольна, быстро собирает чемодан и возвращается домой. Бойфренд гонится за ней, приезжает с подарками, цветами, просит прощения, стоит на коленях, соглашается на все, клянется в вечной любви. Вот и в этот раз. Мы с Кроликами сидим уютно на застекленной террасе, завтракаем, болтаем о всяком. С визгом останавливается машина, выскакивает взбешенная Мэксин, вихрем в дом, швыряет чемоданы прямо в гостиной, бежит наверх – побыстрей кинуться на кровать лицом в подушку и рыдать. Чемоданы сиротливо валяются посреди комнаты, из них торчат рукава блузок, края юбок, платьев. Я бегу к Мэксин наверх, я ее очень люблю, она чуткая, талантливая, поэтому такая импульсивная. Говорю: так, Мэксичка, давай успокойся, прекрати немедленно, он не стоит твоих слез, моя дорогая, ни один мужчина не стоит наших слез, поверь моему опыту. (Женщины всегда про опыт говорят, чтобы им поверили.) А знаешь, вот мы сейчас с тобой разберем чемоданы, развесим все твои вещички, а потом пойдем и кааак выпьем чего-нибудь!..
Она вытирает красный нос, слезы и отвечает, идем уже выпьем. Не надо разбирать чемоданы. Я обычно, говорит Мэксин, в них кидаю только то, что не мнется. Пусть так лежат, скоро Джон приедет, чтоб потом не складывать...
Какая изобретательность!
Недавно они поженились. На фате Мэксин были живые райские яблочки. А Джон был в сюртуке, старинном галстуке и котелке...
Бутлы
Собаки – неплохой народ. И если бы не люди, они были бы самыми лучшими, самыми благородными существами во Вселенной. Но отношение к ним в разных странах разное. Вот возьмем, например, Израиль. Там за малейшую провинность собаку вашу могут арестовать. И вам придется нанимать адвоката в лучшем случае, чтобы освободить вашего любимца, а в ином другом случае – носить вашему песику передачи – сигареты там, носки три пары, мыло, ну и какие-нибудь пирожки «Педигри Пал» или «Чаппи» с запеченными вовнутрь напильниками...
Иное дело в Британии. Собака в Британии – это практически священная корова. Британцы очень любят собак. В Эдинбурге стоит памятник верному грейхаунду Бобби. А кладбищу собак, которые служили в охране Эдинбургского замка, может позавидовать любой почитающий традиции и память город. В каждом уважающем себя британском доме обязательно есть собака. Вот приезжаешь, например, в гости. Тебе представляют всех взрослых членов семьи, потом детей. И ты недоуменно: аааа... где?.. И хозяин дома себе через плечо негромко:
– Денни, это к вам!
И вот входит веселое приветливое благородное существо с умными глазами и хорошими манерами.
И так везде. Портреты висят в гостиных, специально заказанные. В одном доме на приеме прямо на террасе, где был накрыт фуршет, на полу в большой корзине возлежала (не лежала, не валялась, а именно возлежала) красавица золотая ретриверша, и у нее под боком, как для фотографии, рядком, как кукурузные початочки, дисциплинированно спали щенятки. И так это выглядело образцово-показательно, как будто они выполнили команду «смирно, тихо, спать!». Никто из них не пищал, не возился, не пачкал. Не могла отойти от той корзины. Любовалась. И пахло оттуда молоком и голыми теплыми щенячьими животами.
* * *
Собаки в Британии очень приветливы. Очень вежливы и не лают. Вот у моих Кроликов корги. Это такая коротконогая, но величественная и немного высокомерная собачка, чуть похожая на Лизавету. Да, простите, на ее величество королеву Соединенного Королевства Британии и Северной Ирландии. И вот как-то я приезжаю домой из Олтонского колледжа – там я переводила встречу по обмену опытом. Вышла из автобуса, бреду медленно по улице – хорошо, тихо, спокойно, дяденька какой-то учит внука своего на велике кататься. Вообще, этот самый велик – одна из главных составляющих счастливого детства во всем мире. Ксения Драгунская, например, в романе «Заблуждение велосипеда» сформулировала три составных счастливого детства: велосипед, собака, папа. В Британии много счастливых детей. Этот вот, веснушчатый рыжеволосый, точно был счастлив. Они, эти трое – дедушка, внук и велосипед, – на меня наехали, случайно, чуть с ног не сбили. И я, между прочим, им ничего не сказала. И не ворчала, мол, эти англичане, они на всех своими велосипедами наезжают. Не говорила, что выйти на улицы невозможно. Не сказала, нет. Это я к тому, что дальше произошло. Ну вот. Иду, отряхнулась. И вдруг вижу – по дорожке с независимым видом прется Бутл, корги. Собака моих Кроликов. Деловой такой. Важный. Пыхтит. Ему бы еще портфель, ну чистый банкир. Я ему:
– Бутл, тихо, стоп, ты вообще куда пилишь? Тебя кто выпустил?
А он, к слову, уже давно планировал выскочить: весна, запахи, то да се. Топтался в прихожей, пытался прорваться. Но Кролики мои бдительные его не выпускали, хотели на нем срубить денег, потому что он, этот коротконогий ушастый симпатичный уродец – потомок одной из собачек самой Лизаветы, ее величества. Поэтому свадьба с ним – это практически морганатический брак. А тут – вот он, выскочил и налево, бесплатно жениться, ну куда это годится!
А Бутл на меня, хоть он и маленький, смотрит неприветливо и довольно высокомерно сверху вниз, как будто говорит, мы с вами, иностранная гражданочка, на брудершафт не пили, что за фамильярности тут.
Я его под пузо хвать – и тащу. Бутл ворчит, конечно, но куда деться – все, накрыли его, повязали. Он хоть и маленький, но плотненький, а еще и сопротивляется. Короче, запыхалась, пока его волокла. Вхожу в дом, победно зову: Джейн, а вот смотрите, кого я принесла! И даже так сурово покрикиваю, мол, куда вы смотрите, почему двери не закрыли. Выходит Джейн. За ней, цокая по полу коготками, выходит Бутл. И смотрят оба на меня. На меня с Бутлом... То есть у меня на руках Бутл, и рядом с Джейн Бутл. Одни Бутлы кругом...
