– Она… она одолжила мне тушь. Так я ее и встретила – не знала, пустует ли каюта, и постучала в дверь, чтобы попросить тушь.
– Ну… – Бен озадаченно помолчал и сделал еще один глоток кофе. – И что?
– И… она исчезла.
– Тушь? Как это исчезла?
– Очень просто. Ее забрали из каюты, пока я была с Нильссоном. Все остальное еще можно как-то объяснить – но если ничего не происходит, то где же тушь? Тюбик туши был единственным доказательством того, что в каюте действительно кто-то находился, а теперь и он исчез.
Бен встал и подошел к террасе, задернул прозрачные шторы. Сделал шаг назад и присел на край кровати, вид у него стал деловой и решительный.
– Кто еще об этом знает?
– Про тушь?
Хороший вопрос. Я с досадой поняла, что надо было задуматься об этом раньше.
– Наверное… только Нильссон.
Прискорбная мысль. Мы с Беном долго смотрели друг на друга, и в его взгляде отражались все неприятные вопросы, которые вдруг стали мучить и меня.
– Он находился со мной, – наконец сказала я. – Когда забрали тушь.
– Постоянно?
– Ну… почти… Нет, погоди, был промежуток. Когда я завтракала. А потом разговаривала с Тиной.
– Значит, он мог забрать ее.
– Да, – подумав, ответила я. – Мог.
Неужели это он был в моей каюте? Может, так он и узнал про лекарства и про то, что я мешала их с алкоголем?
– Знаешь, – наконец произнес Бен, – тебе надо поговорить с Ричардом Буллмером.
– С лордом Буллмером?
– Да. Я вчера играл с ним в покер, и он вроде неплохой парень. А с Нильссоном и связываться нечего. Здесь за все отвечает Буллмер. Как говорил мой отец, если хочешь пожаловаться, иди к главному.
– Бен, я ведь не на обслуживание жаловаться собралась.
– Какая разница? Нильссону-то ничего хорошего не светит, да? Если кто и может привлечь его к ответственности, так только Буллмер.
– А пойдет ли он на это? В смысле, привлечет ли Нильссона к ответственности? У Буллмера свои причины скрывать случившееся. Даже больше, чем у Нильссона. Как ты и сказал, Бен, все это может плохо для него обернуться. Неизвестно, какое будущее ждет «Аврору», если эта история выйдет наружу. Кто станет платить десятки тысяч фунтов за круиз на лайнере, на борту которого погибла девушка?
– Эта ниша рынка пока свободна, – с кривой улыбкой заметил Бен.
Я вздрогнула.
– И все же сходи к нему, – настаивал Бен. – По крайней мере, мы знаем, где Буллмер провел ночь – в отличие от Нильссона.
– Ты уверен, что никто из игравших в карты не выходил из каюты?
– Конечно уверен! Мы были у Йенссена, из каюты всего один выход. Народ вставал, ходил в туалет и все такое, но в пределах каюты. Хлоя читала, а потом ушла в спальню; выйти из нее можно только через гостиную. Разошлись к утру. Нас четверых можешь исключить из списка подозреваемых – и Хлою тоже.
Я нахмурилась, пересчитывая упомянутых людей по пальцам.
– Значит… исключаем тебя, Буллмера… Арчера… Ларса и Хлою. Остаются Коул, Тина, Александр, Оуэн Уайт и леди Буллмер. Плюс сотрудники.
– Леди Буллмер? – удивился Бен. – Ну это ты зря.
– А что? – сразу приняла я оборонительную позу. – Может, она не так уж и больна?
– Ага, целых четыре года изображала, что проходит химиотерапию и не может справиться с раком, лишь для того, чтобы обеспечить себе алиби на время убийства какой-то девушки.
– Давай без сарказма. Я рассматриваю все варианты.
– По-моему, пассажиры здесь ни при чем, – сказал Бен. – Заметь, только вы с Нильссоном знали про тушь. Если он сам ее не брал, значит, кого-то за ней отправил.
– Ну… – начала я. И замолчала. По шее побежали мурашки от неприятного ощущения, немного похожего на чувство вины.
– Что?
– Пытаюсь вспомнить… Когда мы с Нильссоном встречались с сотрудниками… я могла сказать про тушь.
– Господи, Ло. – Бен внимательно посмотрел на меня. – Так могла или сказала? Это все-таки важно.
– Знаю, – ворчливо ответила я.
Судно качнулось, и к горлу вновь подступила тошнота, а в желудке забунтовали наполовину переваренные блинчики. Вспомнить, о чем я говорила с работниками, было нелегко. В тот момент меня ужасно мучило похмелье, жутко отвлекал искусственный свет, пугали теснотой крошечные каюты. Я закрыла глаза, стараясь представить кухню для персонала, приятные чистые лица девушек, и диван подо мной будто поплыл. Что же я, черт возьми, им сказала?
– Не могу вспомнить, – вздохнула я. – Никак не получается. Но да, я могла упомянуть про тушь. Вряд ли… и все же не уверена.
– Вот дерьмо. Что ж, это значительно расширяет круг подозреваемых.
Я мрачно кивнула.
Немного помолчав, Бен продолжил:
– Может, кто-нибудь из пассажиров что-то видел. Как кто-то выходил или заходил в пустую каюту, как кто-то прокрался в твою комнату за тушью. Кто у нас в каютах на корме?
– Так… я в девятой, ты в восьмой, – считала я по пальцам. – Александр… вроде в шестой?
– Тина в пятой, – задумчиво сказал Бен. – Видел, как она вчера возвращалась. Тогда Арчер, значит, в седьмой. Ладно. Ну, пойдем пообиваем пороги знаменитостей?
– Идем, – ответила я. То ли из-за прилива гнева, то ли из-за того, что мне поверили и у нас появился план, мне стало лучше. Но тут я вдруг глянула на часы на ноутбуке Бена. – Черт, сейчас не могу. У меня какая-то там женская фигня в спа.
– Во сколько заканчивается? – спросил Бен.
– Понятия не имею. Думаю, к обеду отделаюсь. А чем будут заняты мужчины?
Бен поднялся и пролистал лежавшую на столе брошюру.
– Экскурсия на капитанский мостик. Вот так дискриминация – парням техника, а вам ароматерапия… Нет, погоди, мужчин ждут в спа завтра утром. Наверное, на всех сразу не хватает места. – Он взял со столика блокнот и карандаш. – Давай попробуем нарыть что-нибудь по отдельности, а после обеда встретимся здесь и опросим оставшихся пассажиров. А потом со всем этим пойдем к Буллмеру. Может, он прикажет сменить курс и на борт вызовут местную полицию.
Я кивнула. Если мы сумеем как-то подтвердить мою историю – хотя бы найдем кого-то, кто тоже слышал всплеск, – то вряд ли Буллмер нас проигнорирует.
– Я все время думаю о ней, – выпалила я уже в дверях.
Бен остановился.
– В смысле?
– О девушке из каюты Пальмгрена. Что она чувствовала, когда он кинулся за ней, была ли она жива, когда ее сбросили. Я все думаю, каково это – оказаться в ледяной воде, видеть, как корабль исчезает из виду…
