Я как раз думала, сколько же времени прошло, как вдруг в дверь постучали – Кэрри принесла миску мюсли и кружку кофе.
– Извини, что мало, – сказала она, ставя поднос. – Когда пассажиры и члены экипажа сошли на берег, таскать еду стало труднее – боюсь, повар что-нибудь заподозрит.
– Члены экипажа сошли на берег? – Ее слова меня напугали.
– Не все, – ответила Кэрри. – Капитан и кое-кто из экипажа по-прежнему на борту, а весь обслуживающий персонал отправился с Ричардом в Берген на какое-то мероприятие по укреплению командного духа.
Значит, Буллмера нет на судне. Наверное, этим и объясняется перемена в отношении Кэрри ко мне. Пока Буллмер на суше…
Я начала медленно есть мюсли, а она, как и в прошлый раз, села напротив и за мной наблюдала, с грустью поглядывая из-под выщипанных бровей.
– Ты не выдернула ресницы? – спросила я, пережевывая мюсли.
Кэрри покачала головой:
– Так и не решилась. Они у меня и так не особо густые; подумала, если кто заметит, скажу, что накладные.
– Кто… – Я хотела спросить: «Кто ее убил?», но вдруг запнулась. Вдруг Кэрри? К тому же мне надо было убедить ее в том, что она не убийца, а не напоминать, что убивший однажды убьет снова.
– Что? – спросила она.
– Что вы сказали моим родным? И другим пассажирам? Они думают, что я в Тронхейме?
– Да. Я надела парик и сошла на берег с твоим паспортом. Выбрала момент, когда все стюарды были заняты на завтраке, а у трапа дежурил один из членов экипажа – повезло, что ты не ходила на экскурсию на капитанский мостик и они тебя не видели. И еще повезло, что у нас обеих темные волосы. Не представляю, как бы я выкручивалась, будь ты блондинкой – светлого парика у меня нет. Потом я вернулась на борт в качестве Анне в надежде, что никто не помнит, что она вообще не покидала судно.
Значит, согласно документам, я сошла на берег и на «Аврору» просто не вернулась. Понятно, что никто не вызвал полицию на мои поиски.
– Каков был план? – тихо спросила я. – Если бы я тебя не увидела, что тогда?
– Я в любом случае сошла бы в Тронхейме – в виде Анне. Затем надела бы парик, переоделась, нарисовала брови и скрылась бы в толпе туристов. В Тронхейме ее след затерялся бы – неуравновешенная женщина, к тому же при смерти, бесследно исчезает… А потом, когда все утряслось бы, мы с Ричардом «встретились» бы, влюбились… на этот раз публично, на камеру.
– Зачем ты это сделала, Кэрри? – выпалила я и тут же прикусила язык. Сейчас не лучший момент для нападок. Однако сдержаться я уже не могла. – Я просто не понимаю.
– Я и сама иногда не понимаю. – Кэрри закрыла лицо руками. – Не так все должно было получиться.
– Расскажи мне. – Я неуверенно протянула руку и коснулась ее колена, а она дернулась, словно от удара. Я поняла, как сильно Кэрри напугана. И злость в ней зародилась не от ненависти, а от страха.
Она отвела глаза и заговорила, глядя на оранжевую шторку, словно не могла смотреть на меня.
– Мы встретились в «Магеллане». Я хотела стать актрисой, подрабатывала там официанткой. Он… он вскружил мне голову. Прямо как в «Пятидесяти оттенках» – миллионер влюбляется в нищую девчонку и показывает жизнь, о которой та даже не мечтала…
Сглотнув, Кэрри продолжила:
– Конечно, я знала, что он женат, – он честно во всем признался. Мы не могли встречаться на людях, и мне нельзя было никому о нем рассказывать. Их брак распался, едва состоявшись. Анне оказалась ужасно холодной и властной, они жили раздельно – Анне в Норвегии, а Ричард в Лондоне. В жизни ему пришлось нелегко: мать бросила в детстве, а отец умер, когда он только-только закончил школу. Несправедливо, что Анне, которая должна бы любить Ричарда сильнее всех, даже не жила с ним рядом! Но она умирала, а разводиться с женщиной, которой осталось всего несколько месяцев, Ричард считал жестоким, и он все повторял, что мы будем вместе после того, как болезнь сведет ее в могилу…
Кэрри замолчала, и я подумала, что на этом все, она встанет и уйдет. Однако она продолжила рассказ, причем заговорила очень быстро, будто не могла остановиться:
– Однажды вечером ему в голову пришла идея – чтобы я оделась его женой и пошла с ним в театр, так мы вместе побудем на людях. Ричард принес мне ее кимоно, я посмотрела видео с Анне, чтобы знать, как держаться и разговаривать, спрятала волосы под купальной шапочкой, а поверх повязала ее платок. И все получилось: мы сидели в ложе вдвоем, пили шампанское, и это было потрясающе. Словно игра, в которой мы всех одурачили.
Мы проделывали подобное еще несколько раз, когда Анне бывала проездом в Лондоне – чтобы не вызвать лишних подозрений, – а через пару месяцев Ричард вдруг кое-что придумал. Сначала идея показалась безумной, но он такой, понимаешь? С ним начинаешь верить, что нет ничего невозможного. Он сказал, что намечается пресс-круиз и Анне будет на первом ужине, а поздно вечером покинет судно и вернется в Норвегию. Что, если мне остаться и притвориться ею? Ричард тайком проведет меня на борт, и мы будем настоящей парой – вместе, на людях, целую неделю. Он уверял, что у меня все получится. Никто на «Авроре» раньше не встречался с Анне, и он обещал запретить меня фотографировать, чтобы потом нас не уличили. В конце круиза судно останавливается в Бергене, и люди просто сочли бы, что Анне решила побыть здесь еще несколько дней, а я переоделась бы в свои вещи и отправилась домой. Ричард устроил так, чтобы один из пассажиров не приехал и освободилась каюта, и попросил только об одном… – Кэрри замолчала. – Для убедительности надо было отрезать волосы. Я решила… решила, что оно того стоит. Чтобы быть с ним.
Сглотнув, она продолжила, уже медленнее:
– В первый вечер, когда я как раз переодевалась под Анне, Ричард зашел в мою каюту. Он был вне себя. Сказал, что Анне узнала о нашем романе и, обезумев, набросилась на него. Защищаясь, он оттолкнул ее, а Анне упала и ударилась головой о кофейный столик. Ричард попытался привести ее в чувство, но понял… понял… – Кэрри запнулась. – Что она мертва.
Он не знал, что делать. Сказал, если начнется расследование, полиция узнает о моем незаконном проникновении на судно, и тогда никто не поверит версии Ричарда – что они с Анне на самом деле просто ссорились. Сказал, его обвинят в предумышленном убийстве – и меня тоже, как соучастницу. Что все выйдет наружу – как я изображала Анне, тем более у Коула есть снимок. Ричард убедил меня… – Кэрри душили слезы. – Убедил, что единственный вариант – сбросить тело Анне за борт и действовать дальше по плану. Если ее сочтут пропавшей в Бергене, нас никто не заподозрит. Но ведь не так все должно было случиться!
На языке крутились сотни возражений. Как Анне могла покинуть корабль в первый же вечер, если в Норвегию мы прибывали только на следующий день? И как она могла сойти на берег без паспорта и не предупредив об этом членов экипажа?
Было только одно объяснение: Ричард и не планировал, что Анне сама сойдет на берег. И Кэрри наверняка это понимала, она не глупая… Впрочем, я и раньше видела ослепленных любовью женщин, которые вопреки очевидному уверяли, что их партнеры вовсе им не изменяют, видела людей, которые работают на ужасных начальников, убеждая себя в том, что просто выполняют приказы. Похоже, человек способен искренне верить в то, во что хочется, и если Кэрри вопреки здравому смыслу уверила себя в правоте Ричарда и его искаженной версии событий, мне ее не переубедить.
