Правда, она согласилась на него не сразу и некоторое время размышляла, на чью карту ставить: Мазарини или его соперника французского кардинала де Ретца
[108], которого сам папа считал вероятным преемником на Святом престоле, и поэтому одно время пыталась даже вести двойную игру. Сам же де Ретц планировал занять место Мазарини. Кристина согласилась подыгрывать Лионну и отговаривать кардинала де Ретца от притязаний на пост архиепископа Парижа — трамплин для восхождения на пост первого министра Франции, но одновременно повела тонкую игру с де Ретцем, в которой за ним такую возможность оставляла. Лионн всё это знал, о чём подробно и оперативно информировал Мазарини.
Игра была хороша, но слишком тонка, чтобы не лопнуть. Её концы сходились в Париже, и Мазарини скоро понял, что Кристина с ним неискренна. Со стороны зрелище выглядело захватывающе: как минимум трое крупных интриганов и конспираторов делали тонкие обманные ходы и старались обыграть друг друга. Лионну королева говорила, что вела с де Ретцем нечестную игру. То же самое в отношении Лионна она говорила де Ретцу. Папе Александру VII, контролировавшему де Ретца и ненавидевшему Мазарини, Кристина заявляла, что последний станет всего лишь капелланом на побегушках у испанских генералов, если папа не заставит де Ретца с ним примириться. Лионну она заявляла, что окажет Франции услугу по нейтрализации де Ретца в ответ на услугу со стороны Мазарини, который должен был помочь ей добыть корону Неаполя. При всём этом действия Лионна в Риме контролировались — на всякий случай — другими агентами Мазарини.
Впрочем, как пишет Энглунд, на какое-то время «Мазарини проглотил свои подозрения, Кристина — свою тревогу и оба — свою гордость». Они ещё были нужны друг другу, и всё могло уладиться.
Сбывалась мечта королевы стоять в центре мировых событий и выступать в роли арбитра. Только понимала ли она, что партнёрами по игре ей была уготована другая роль — роль вспомогательной ступеньки для достижения собственных целей? Мазарини делал вид, что верит Кристине, осыпал её пышными комплиментами, но постоянно был начеку, ожидая с её стороны подвоха. Он являлся слишком сильным противником для Кристины, у него был опыт, за ним стояли целое государство и полк секретных агентов. Де Ретц тоже остался на своих позициях и ни в чём не собирался делать уступки Мазарини или Кристине. Каждый разгадал тайные замыслы своих партнёров, но делал вид, что ничего не произошло. Игра продолжалась.
Кристина усиленно уговаривала Александра VII пересмотреть свои взгляды, отказаться от ориентации на Испанию и сделать ставку на Францию, восходящую европейскую державу. Для того чтобы покончить с господством Испании в Европе, нужно было нанести ей удар на юге Италии и отвоевать у неё Неаполь. С помощью французов и итальянцев она обещала ему этого добиться. Папа не послушался совета королевы и несколько лет спустя горько пожалел об этом. Франция обойдётся без посредничества Ватикана, когда начнёт переговоры о мире с Испанией, ослабевшей, побитой и дряхлой. Кристина критиковала пассивную позицию папы: «Для управления миром на самом деле требуется не святость, а нечто другое. Святость — качество, которое только вредит. Когда папа говорит: Dio ciprovedera
[109], то считает, что дело сделано, и предоставляет всё Провидению. Между тем у испанцев есть хорошая поговорка: „Моли Бога, а сам держись за дубинку“».
Весной 1656 года Мазарини направил в Рим специального эмиссара, который провёл с королевой тайные переговоры. Суть достигнутых договорённостей сводилась к тому, что корона Неаполя после смерти Кристины должна была достаться Филиппу Анжуйскому. Встречи с эмиссаром проходили в обстановке жуткой конспирации — о встречах Кристины с французом не знал якобы даже её близкий друг кардинал Аззолино (что нам кажется весьма сомнительным).
Французская сторона активно готовилась к вторжению в Неаполь. Герцогства Модена и Мантуя объявили себя сторонниками Франции, и Кристина вошла в контакт с будущим главнокомандующим французской армией в Неаполе герцогом Модены
[110] Франческо д’Эсте и даже подписала с ним соответствующее соглашение о том, чтобы граф, войдя в Неаполь, оказывал ей содействие в приобретении местной короны. В Риме полным ходом шла вербовка корпуса ополченцев, готового выступить в южном направлении, как только будут созданы для этого условия. Руководил этой работой соратник князя Галликано и придворный Кристины маркиз Д. Р. Мональдески. Королева Кристина часто встречалась с ним и обсуждала все насущные вопросы.
Монарх без гвардии — ничто, и Кристина решила обзавестись собственной гвардией. Форму для гвардейцев она пожелала заказать в Париже, для чего в Турине было закуплено большое количество сукна. Оставалось доработать кое-какие детали операции и встретиться с Мазарини.
…По пути в Марсель случился шторм, и «Падрона», попавшая в бурю и потерявшая уже семь человек солдат и гребцов, пыталась причалить в Генуе, но город, напуганный чумой, не пустил её, и Кристина была вынуждена принимать почести от отцов города в море. Церемониймейстер подплыл к галере королевы поближе и, держась за мачту, прокричал ей какие-то слова, а потом подплыл ещё начальник санитарного кордона и передал на судно дары города: 6 кругов сыра, 100 кистей винограда, 24 факела и 200 свечей.
Двадцать девятого июля эскадра появилась на рейде Марселя. Там «генуэзский» сюрприз повторился. Извещённые об эпидемии чумы в Риме марсельцы категорически запретили экипажу и пассажирам сходить на берег. Местные власти вынуждены были подчиниться жителям и закрыли причалы. Высланный кардиналом Мазарини для встречи королевы Кристины кавалер де Лессен предложил ей сесть в шлюпку и как можно незаметнее сойти вместе со свитой на берег. Не тут-то было! Протокол и достоинство для королевы были превыше всего, а воля и настойчивость шведки оказались сильнее протестов всего Марселя, так что кавалеру де Лессену пришлось уступить.
Гром орудийного салюта с находившегося неподалёку замка Иф потонул в криках протестующих марсельцев, но последовавшие за этим празднества, банкеты и приёмы заставили их позабыть о чуме. Гостеприимство жителей и властей превзошло все ожидания королевы, и последний банкет из двадцати четырёх блюд достался ей нелегко. Кристина воспользовалась пребыванием в городе для того, чтобы навестить знаменитого слепца, учёного, юриста и мистика Франсуа Малаваля. Заочная дружба между ними продолжится и сохранится на долгие годы.
Мазарини приказал на всём пути от Марселя до Парижа встречать Кристину по высшему разряду как полноправную королеву. Лион был первым городом на её пути, который удостоил её пышного и громкого приёма. Здесь её встретили старые друзья Шану и Бурдело. Бурдело, теперь аббат монастыря Массэ-ан-Берри, достиг весьма преклонного — восьмидесятилетнего — возраста, но был рад встретить свою бывшую пациентку и с гордостью представлял её своим землякам. В Лионе её встретил официальный представитель Людовика XIV, пэр Франции герцог де Гиз, и Кристина немедленно сообщила ему, что у неё «конфиденциальное» дело к кардиналу Мазарини.
