9 июня 1713 года в Тимурташ с письмом Госсовета из Стокгольма прибыл Самюэль Окерхъельм. Для честолюбивого 28-летнего шведского чиновника и зятя К. Фейфа встреча с королем была настоящим шоком. Он нашел Карла XII «..лежащим по нездоровью не на роскошной королевской кровати, а на матраце на полу в верхней одежде, что сначала мне показалось довольно необычным и поразило в самое сердце». С. Окерхъельм доложил о плачевном состоянии отечества и остался в Турции работать секретарем в королевской полевой канцелярии.
Лежачий король даже успел осуществить реорганизацию своей канцелярии: он разделил ее на шесть экспедиций, поставив во главе каждой из них советника, подчинявшегося лично ему и никому другому. Самой главной экспедицией стала так называемая ревизионная, заведующего которой стали звать «верховным омбудсманном» и которая контролировала исполнение всех указаний и предписаний короля и выполняла роль его рупора по юридическим вопросам. Три экспедиции занимались внутри-, а две — внешнеполитическими делами.
Султан, довольно деятельно занимавшийся подготовкой войны с Россией, по совету своих жен решил обходиться снова без великого визиря — вероятно, потому, что ни один из них не мог установить нормальных отношений со шведским королем. Ближайшим своим помощником он сделал каймакана Али-пашу, женив его та своей девятилетней дочери. Ситуация в некотором смысле снова стала выглядеть для Карла XII довольно благоприятной. Но это была иллюзия, ибо общеевропейское положение складывалось далеко не в его пользу. Гадебуш блеснул яркой звездой на небосводе Швеции и скоро погас. Стенбок так и не смог прорваться в Польшу, и вместо этого он выступил на запад, в Голштинию. К новому году, вероятно, находясь в мрачном настроении, он сжег немецкий город Альтону, наполненный саксонцами и русскими, а потом, уступая численному превосходству противника, заперся в крепости Тённинген, в которой голодал до мая 1714 года, а потом капитулировал. Для Карла XII это было окончательное и бесповоротное крушение всяких надежд на будущее.
Вместе с гибелью армии Стенбока пыл к войне с Россией у турок мгновенно угас. Король Швеции уже не представлял для Блистательной Порты никакого практического интереса. К тому же заканчивалась война за испанское наследство, и Австрия, сильная в глазах турок держава, развязывала себе руки. Мир с Россией стал для султана насущной необходимостью. Посла П. А. Толстого приказали из Семибашенной тюрьмы освободить, привести в порядок, накормить и доставить на переговоры в Адрианополь. Каймакан Али-паша оказался энергичным и деловым чиновником, и султан снова вернулся к гаремным делам, а в июне 1714 года, сразу после капитуляции армии Стенбока в Тённингене, между Россией и Турцией был заключен новый мирный договор.
Как нельзя некстати в Турции в это время «зашевелил крылышками» бабочка-король Станислав Лещинский. Он прибыл сюда еще до Бендерской замятии и изложил королю свою идею об отречении от трона. Король тогда дружески посоветовал ему «не дурить» и «выбросить эту мысль из головы». Позже Лещинский уехал в Яссы, потом в Бендеры, так что туркам пришлось присматривать еще за одним неприкаянным королем. В первую очередь туркам захотелось избавиться от толпы поляков и украинских казаков, гуртовавшихся вокруг шведского короля, и они предложили Лещинскому забрать их с собой в Польшу. С этой целью турки снарядили к польской границе экспедицию, в которой принял участие и Станислав Лещинский. Строились планы с его помощью поднять в Польше против русских и саксонцев восстание. Появление мнимого короля на границе своего мнимого государства никакого восстания против Августа и Петра, естественно, не вызвало, и идея провалилась. Зато турки скоро договорились с Августом. Лещинский же после этого отправился «порхать» по Европе.
Пришлось и Карлу XII, как ни горько было сознавать свое поражение во всей польской политике, делать попытки примирения с Августом — правда, в обмен на совместный союз против России. Но было уже поздно: Швеция и ее король представлялись Августу битой картой, и ничего путного из этих переговоров для шведов не вышло. Как бы то ни было, а пришло время, когда стало не до чужих корон, и нужно было позаботиться о собственной. Из Стокгольма доходили глухие вести о том, что после бендерских событий, когда король стал фактически пленником султана, в стране начались разговоры о необходимости предпринять какие-то шаги, раз Швеция теперь надолго осталась без короля. Как назло, Карл заболел малярией и шесть недель находился между жизнью и смертью. Местность под Тимурташем оказалась гнилая, и многие из шведов уже отдали Богу душу. Но король выжил, его здоровый организм перенес и эту болезнь.
14 ноября турки предложили Карлу переехать в Демотику. Перед Рождеством 1713 года Карла в Демотике навестил его знакомый переводчик Савари. Лежащий на полу король спросил голландца о последних новостях, и тот сказал, что самой последней новостью были слухи о том, что король Швеции не будет вставать с постели целый год. «Король выслушал это с кривой усмешкой», — записал Савари в своих мемуарах. Короля вдруг проняло: сразу после ухода Савари он послал за гофмаршалом Дюбеном и приказал подать мундир и оседлать коня. Карл всегда поступал вопреки и наперекор.
Самой главной проблемой в этот период для короля стали деньги. От отца Карл XII унаследовал такие черты, как суровость, хладнокровие, склонность к тайнам и секретам, чувство долга и способность быстро принимать решение. К сожалению, он не перенял у него экономности и бережливости и в этом смысле пошел в мать. Карл не то что тратил деньга, он сорил ими направо и налево. И это при том, что из Стокгольма он за все годы пребывания в Турции практически не получил ни талера, но зато успел влезть в долга к султану. Поэтому добывание денег было все эти годы основным занятием шведов. Деньги уходили на подарки, взятки и подкупы турецких чиновников и иностранных дипломатов, их всегда не хватало. Нехватка их сказывалась особенно остро в 1714 году, когда, как писал голштинец Фабрис, шведы забыли, как выглядят монеты: круглыми или квадратными. К концу пребывания короля Швеции в «гостях» у Ахмеда III его долг туркам составил 2,5 миллиона талеров, или половину годового дохода Швеции!
Между тем турки стали откровенно демонстрировать свое пренебрежительное отношение к Карлу XII и политике Швеции. Заключив в Адрианополе 25-летний мир с Россией, Порта направляла теперь свои усилия на то, чтобы урегулировать свои отношения с Польшей. В апреле 1714 года Турция признала Августа II королем Польши и от активной европейской политики устранилась. Заинтересованности в том, чтобы продолжать удерживать короля в качестве своего пленника, у султана уже не было, тем более что содержание короля Швеции обходилось турецкой казне недешево. Предусмотрительный Али-паша на всякий случай решил «придержать» Карла XII до зимы, пока между турками и поляками не будет заключен мир, а Понятовскому он прямо заявил, чтобы в будущем шведы его всякими просьбами больше не донимали. Спустя несколько дней после возвращения короля Швеции в Демотику султан перебрался в Стамбул, тем самым как бы подчеркнуто увеличивая возникшую между ним и королем дистанцию. Личной встречи между монархами за пять лет так и не произошло: султан не соизволил пригласить короля, а король, который в Турции стал обостренно воспринимать свое достоинство и честь, на прием не напрашивался.
