Дело происходило в Джорджии, одним прекрасным утром 1975 года. В дверь Майлза Макмануса, школьного друга Марка, постучал почтальон и вручил ему посылку. Внутри обнаружилась кассета. Майлз сунул ее в магнитофон и услышал знакомый голос.
— Привет, ты слушаешь запись Марка Чепмена.
Тогда это было в порядке вещей. Ни скайпа, ни электронной почты не существовало, и посылка с кассетой была хорошей высокотехнологичной альтернативой простому письму. Чепмен рассказал другу о своих музыкальных пристрастиях. В Ленноне он разочаровался, но по-прежнему считал кумиром Тодда Рандгрена. Одна его песня, «An Elpee's Worth of Toons», прекрасно отражала самооценку Чепмена: «Портрет безумца… образ мятущейся души».
За четыре года «Битлз» отыграли более 1400 концертов, в среднем по 350 выступлений в год.
— Как-то мне поднадоело, — сказал Джон телеведущему Тому Снайдеру о непрерывном турне. — Мы превратились в открывающих рот мимов.
Все четверо «битлов» жаловались, что не слышат друг друга за воплями толпы, что крайне мешает профессиональному росту. Запершись в студии, они сразу делали мощный рывок вперед, создавая такие сложные вещи, как «Eleanor Rigby» и «Tomorrow Never Knows». Но примитивная концертная аппаратура тех дней не позволяла исполнять подобные песни на типичном концерте «Битлз».
29 августа 1966 года «Битлз» отыграли последний официальный концерт в Кэндлстик-парк в Сан-Франциско. Забавное обстоятельство: именно там развивалась совершенно иное музыкальное направление, уходящее корнями в свободомыслие психоделики и презирающая конформизм американского запада. Пола тревожила категоричность решения — он считал, что группа не должна терять контакт со своими фанатами.
С точки зрения Эпштейна группа рубила финансовый сук, на котором сидит. Но за четыре года, прошедшие с того дня, как он уволил Пита Беста и упаковал ребят в костюмы, разительно изменились и «Битлз», и окружающий мир. Брайан в пылу борьбы с собственными демонами потерял возможность отдавать приказы.
С ним или без него, они оставались «Битлз».
Чепмен стоял на Семьдесят второй стрит и вспоминал, как выглядел человек, не так давно севший в такси. Был ли это Леннон? Вполне возможно. Но тут разнесся слух, что Джон вернулся в Дакоту. Марк, отлучавшийся несколько раз, предположил, что они с Ленноном разминулись.
Тем временем у себя в квартире Джон с Йоко давали интервью калифорнийскому радиоведущему Дэйву Шолину. Тот готовил передачу для сети RKO. Речь шла о «Double Fantasy», о трудностях брака и воспитания сына. Шолин прекрасно знал, как работает индустрия звукозаписи, и полагал, что авторов такого популярного альбома загоняли в хвост и в гриву. Так что он ожидал, что чета Леннонов воспримет интервью как очередную надоевшую обязанность. Но они вели себя расслабленно, разговор больше походил на простую дружескую беседу. Время летело незаметно — Шолин просидел у Леннонов примерно три часа.
— Я на самом деле обращаюсь к тем людям, кто рос вместе со мной, — сказал Джон про альбом. — Говорю им: «Вот он я. Как у вас дела? Как семья, как дети? Справляетесь потихоньку? Семидесятые не задались, да? Ну давайте попробуем пережить восьмидесятые».
До творческого отпуска, отметил Джон, он активно участвовал в общественной жизни — из любопытства, сострадания, любви, или потому, что хотел расти и развивать свою систему ценностей. Однако главное послание Джона и Йоко — каждый человек должен стремиться к миру в себе и во всем мире — остается неизменным.
— Я по-прежнему верю в мир и любовь, — сказал он Шолину. — Верю в позитивное мышление. Мы рисуем картину жизни, где нет войн, не просто поем о любви и мире, но несем их в себе.
Даже в лучшие моменты Джон не забывал о смерти — и пять безмятежных лет с женой и сыном не смогли этого изменить.
— Или мы будем жить, или умрем, — сказал он. — Если умрем, так тому и быть. Если будем жить, значит, надо научиться жить как следует. Если мы будем сидеть и бояться апокалипсиса в виде краха Уолл-Стрит или пришествия Зверя, ничего хорошего из этого не выйдет.
Потом каждое слово, сказанное Джоном в тот вечер, изучат под микроскопом и сочтут пророческим.
— Надеюсь, что умру раньше Йоко, — сказал он, — потому что просто не знаю, как жить без нее. Я не сумею.
Разговор быстро ушел дальше. Джон, как и его фанаты, пережил лихие годы, и был рад, что все окончилось благополучно:
— Мы выжили… Изменилась даже карта мира, в будущем нас ждет неизвестность, но мы целы и невредимы. А пока есть жизнь, есть и надежда.
Леннон переживал небывалый творческий подъем. Вырвавшись из цепких лап музыкальной индустрии, он будто обрел второе дыхание. Все было хорошо — и «Double Fantasy», и посиделки с Йоко в студии. Он получал такое удовольствие от записи своих песен и их продвижения, как никогда в годы «Битлз».
— Я не перестану работать, пока не умру и не лягу в гроб, — сказал он Шолину. — Надеюсь, этослучится нескоро.
Путь к этому мгновению был тернистым. Разве мог Джон в 1960 году предположить, что спустя двадцать лет будет сидеть с женой-японкой у себя дома в Нью-Йорке и дружелюбно беседовать с репортером? Так что и на будущее загадывать смысла нет. Но он ничего не боится, потому что у них с Йоко все замечательно.
Как сказал Джон, они «спешат жить».
Работу над первым чисто рок-н-ролльным концепт-альбомом «Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band» «Битлз» начали еще до последнего своего выступления. Как впоследствии в «The Village Green Preservation Society» группа «Кинкс», в нем был налет ностальгии, траур по тому образу жизни, который стремительно уходил в прошлое — во многом усилиями самих «Битлз». Идея группы, колесящей по деревням и развлекающей одиноких людей, восходила к эпохе, когда музыканты и слушатели сидели в одном кругу. Текст «Being for the Benefit of Mr. Kite» взят с плаката, рекламирующего праздник, организованный в девятнадцатом веке Пабло Фанком, первым чернокожим владельцем цирка в Британии. Несмотря на психоделический антураж, здравое зерно было и в «Lucy in the Sky with Diamonds».
Песня родилась в тот день, когда Джулиан Леннон принес из детского сада картинку. Джон хоть практически не занимался сыном, всегда с большим интересом разглядывал рисунки четырехлетнего сына. Глазами Джулиана он видел увлечения собственного детства, в том числе «Алису в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла — влияние этой книги заметно во многих его текстах, среди которых «I Am the Walrus». На картинке была изображена девочка с кристаллами вместо глаз. Джон спросил у сына, что это такое.
— Это Люси в небе с бриллиантами, — объяснил Джулиан, имея в виду малышку из его группы по имени Люси О'Доннел.
Поначалу Леннон хотел включить в «Сержанта Пеппера» свою «Strawberry Fields Forever». Но альбом и без того был перегружен, так что песня о благословенных днях, когда они детьми играли в «Земляничных полянах», пошла в «Magical Mystery Tour».
— Мы хотели написать о Ливерпуле, — сказал Джон журналу «Роллинг Стоун» в 1968 году. — Я взял и выписал на листочке все благозвучные названия, какие вспомнил… «Земляничные поляны» стоят у меня перед глазами. Еще была Пенни-Лейн и Каст-Айрон Шор… всякие хорошие названия, драйвовые, красивые. «Земляничные поляны» — просто такое место, где обязательно хочется побывать.
