1 января 1949 года коммунисты заняли Пекин и всего через несколько месяцев объявили о создании Народной Республики. Они объединили Китай и аннулировали все неравноправные соглашения с Западом. Мао объявил народу: «Мы, четыреста семьдесят пять миллионов китайцев, выстояли»
[429].
Однако сорок лет войны не прошли для Китая бесследно: инфляция, дефицит продовольствия, голод, удручающее состояние дорог, полуразвалившиеся школы и миллионы людей, оставшихся без крыши над головой. Грабежи и коррупция процветали. Националисты, поддерживаемые США, отступили на Тайвань, британцы пытались вернуть Гонконг, а Тибет требовал независимости. В столь непростой обстановке Мао решил передать некоторые провинции под контроль военачальников. Дэн Сяопина отправили управлять многообразным, но бедным юго-восточным регионом, распростершимся на трети всей территории Китая.
В следующие несколько лет Мао доверял Дэну все более важные посты. К 1956 году Дэн Сяопин стал одним из шести самых влиятельных людей в Китае. Со своей третьей женой и пятью детьми он обосновался под стенами Запретного города, где жила политическая элита Китая.
В партийных интригах, которые плелись вокруг Мао, Дэн проявил себя как проницательный чиновник: в дебатах он всегда выступал на стороне Мао и хорошо понимал, когда стоит промолчать или отступить, чтобы не провоцировать развитие потенциально взрывоопасной ситуации. Председатель был человеком своенравным, запросто подтасовывал факты под свою идеологию и мстил каждому, кто ему перечил. В этой потенциально опасной для жизни политической среде, где судьба чиновников зависела от их личных отношений с Мао, Дэн проявил себя как искусный координатор крупных партийных собраний и инициатор политических решений: он собирал докладчиков, согласовывал мнения и подводил итоги встреч, сглаживая острые углы. Мао видел в Дэне выдающегося политического деятеля и хорошего исполнителя, а не амбициозного смутьяна, способного пойти против него. У Дэн Сяопина все шло своим чередом. Он разбирался в людях и знал, кого назначить на ту или иную должность. Он мог вернуть политику в заданное русло, если она отклонялась от основного курса партии. Именно эти навыки откроют ему дорогу к вершинам китайской системы власти.
В то время как многие высшие чины были озабочены культом личности Мао и опасались возмездия за несогласие с лидером, Дэн — один из немногих — не скрывал свои взгляды. Он выступал за формирование более эффективного государственного управления и особенно за четкое разделение Коммунистической партии и правительства при принятии политических решений. Он стимулировал экономический рост и уменьшал влияние факторов, разгонявших инфляцию. Ему нравилось экспериментировать с различными мерами стимулирования экономики и проверять, какие из них можно использовать в масштабах всего государства. Воспевая «идеи Мао», он говорил и о том, что, применяя его доктрины к конкретным ситуациям, следует проявлять гибкость и учитывать конкретные обстоятельства.
Дэн Сяопина опять заносит — и не последний раз
В конце 1956 года Мао решил разрядить политическую обстановку в Китае. Он провозгласил новый политический курс, открывавший дорогу свободе слова, произнеся: «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ»
[430]. Однако всего через два месяца, придя в ужас от объема обрушившейся на него острой критики, Мао начал жесткую контркампанию. Миллионы интеллигентов, чиновников и даже рабочих и крестьян лишились своей репутации, став «правыми элементами», десятки тысяч людей оказались в тюрьме. Несмотря на готовность экспериментировать с экономикой, когда дело касалось политики, Дэн Сяопин придерживался догм. Он был против «ста цветов» с самого начала и всецело поддержал репрессии
[431]. У него не было опыта демократического управления, и он искренне полагал, что заносчивой интеллигенции, вставшей на пути у трудолюбивых членов правительства, досталось по заслугам.
Дэн не раздумывая поддержал и следующую крупную идеологическую кампанию, которая получила название «Большой скачок». Кампания была запущена в 1958 году как программа резкого увеличения промышленного производства до уровня США и стран Европы. Мао ставил чрезмерно амбициозные и абсолютно недостижимые цели по наращиванию производства стали, угля, электричества, и очень скоро «Большой скачок» превратился в мегаломаниакальную попытку вылепить идеальное социалистическое общество. Мао попытался уничтожить деньги и загнать всех крестьян в народные коммуны, где никто не имел личной собственности. Все они должны были жить в общежитиях и носить одинаковые синие штаны и робы. Последствия такой политики не заставили себя долго ждать. Например, когда Мао приказал коммунам наращивать производство стали в домашних плавильных печах, крестьяне, чтобы достичь поставленных целей, плавили мотыги и плуги, забыв про урожай.
Чем безумнее становилась политика «Большого скачка», тем сложнее прагматикам вроде Дэн Сяопина было ее поддерживать. Дэн и некоторые другие высокопоставленные чиновники выезжали в сельскую местность, где их встречали бескрайние заброшенные поля и толпы голодных жителей. В 1962 году Мао признал, что программа провалилась, и поручил Дэну Сяопину и Лю Шаоци, занимавшему пост председателя КНР, заняться восстановлением экономики. Мао обещал не вмешиваться в решение повседневных вопросов, и Дэн приступил к внедрению изменений. Прежде всего он запросил у чиновников реальные, а не завышенные ради выполнения плана показатели и похоронил идею массовой мобилизации населения для наращивания показателей промышленного производства. «Неважно, черная кошка или белая, если она может ловить мышей — это хорошая кошка»
[432], — сказал он на партийном собрании. По инициативе Дэн Сяопина были расформированы крупные коммуны и восстановлены некоторые из частных хозяйств
[433]. Он закупил за рубежом большие объемы продовольствия, израсходовав на это скудные запасы иностранной валюты, сделанные Мао. Он сократил субсидирование убыточной тяжелой промышленности. Он объявил войну коррупции, которая как ржавчина разъедала партию. Он восстановил в должности некоторых руководителей, лишившихся своих постов во время репрессий «ста цветов», и всеми силами старался вернуть боевой дух партии.
Наблюдая за политикой Дэн Сяопина и ростом его авторитета, Мао начал сомневаться в том, что его когда-то надежный помощник по-прежнему верен ему и идеям революции. Поэтому, как только экономика воспряла духом, он задумался о восстановлении своего видения идеального социалистического общества. Мао понимал, что у Дэн Сяопина свой взгляд на то, что является эффективным на практике, и ему бесполезно поручать выполнение этой задачи. По мнению Мао, Китаю следовало вернуть первоначальный идеологический пыл. С этой целью в 1966 году он начал Великую пролетарскую культурную революцию, которая приведет к массовым арестам врагов Мао, на долгие годы погрузит страну в экономический хаос и обречет на международную изоляцию. На этот раз в числе врагов окажется и Дэн Сяопин.
