Домашний арест, ссылка, изоляция
Первый выстрел Культурной революции был произведен размытым призывом в партийном циркуляре: искоренить «реакционное буржуазное мышление» в образовании, средствах массовой информации, литературе и искусстве. Вскоре партия призвала к аналогичной чистке в высших правительственных и военных кругах, а также в самой Коммунистической партии. В Пекине студенты вышли на улицы, круша все на своем пути, критикуя преподавателей и руководство учебных заведений и расклеивая повсюду изобличающие плакаты с изображением неугодных им политических деятелей. Не советуясь ни с кем из своих приближенных, Мао сформировал Группу по делам Культурной революции, которая наделялась неограниченным правом изолировать и наказывать любого человека за его недостаточную приверженность маоизму. С определенного момента большую роль в Группе начала играть жена Мао — Цзян Цин. Дэн не скрывал своей неприязни к Цзян Цин. Он отказывался ходить на нравоучительные политические оперы, которые она спонсировала, а если и оказывался там, то демонстративно засыпал.
Недооценив власть новой структуры, Дэн и Лю отправили представителей партии в учебные заведения, чтобы призвать мародерствующих студентов (они называли себя «хунвейбинами», или «красными охранниками») к мирному урегулированию проблемы. Летом 1966 года Мао обвинил Лю и Дэна в попытках утихомирить хунвейбинов вместо того, чтобы их воодушевить. Дэна назвали «прихвостнем капитализма», лишили всех занимаемых постов и публично унизили на массовом митинге на площади Тяньаньмэнь. Когда пришло время самокритики, Дэн сказал то, что должен был сказать ради спасения своих товарищей по партии и своей жизни: «Когда я думаю, сколько вреда я принес революции своими ошибками и преступлениями, то чувствую себя очень виноватым. Мне стыдно и горько, я сам себя ненавижу. Любого наказания будет недостаточно»
[434]. Однако это не помогло.
Один из журналистов сравнил хунвейбинов с шакалами, набросившимися на раненого оленя. Их кампания по свержению буржуазных авторитетов закончилась парализацией железных дорог, закрытием школ, фабрик и ферм и сломала жизни миллионам людей, обвиненных в прислужничестве капитализму
[435]. Хунвейбинам было позволено заходить в Запретный город, вытаскивать чиновников из их домов и избивать их на глазах у их семей. Пощады не было никому: ни мужчинам, ни женщинам, ни детям, ни старикам. После того как в 1967 году Мао снял Лю Шаоци с поста председателя партии, хунвейбины устроили ему травлю, убив самого Лю и двух его сыновей. Всего «красные охранники» убили около четырехсот тысяч человек, а изувечили и того больше.
Правительство посадило Дэн Сяопина и его жену под домашний арест в Запретном городе. На улицах установили громкоговорители, из которых круглые сутки в его адрес звучали оскорбления. Однажды хунвейбины вытащили его и жену из дома и заставили несколько часов стоять с разведенными в стороны руками и опущенной головой. После этого их оплевали и избили на глазах у детей. Насилие над семьей Дэна достигло апогея, когда хунвейбины избили его старшего сына Пуфана, а затем заволокли его в комнату на третьем этаже, где сказали, что из нее есть только один выход — через окно. Пуфан вышел. До сих пор точно неизвестно, спрыгнул он сам или его выбросили. До конца жизни он останется парализованным.
В разгар революции Группа и ее жестокая орда набрала такие обороты, что даже Мао уже не под силу было их остановить. Несмотря на политические настроения, Дэна не отправили в тюрьму. Поговаривали, что у него даже был специальный канал связи для общения напрямую с Мао. В октябре 1969 года Дэн Сяопин с женой уехали в Наньчан — город в провинции Цзянси на юго-востоке Китая, где он однажды разбил националистов и где теперь его семье было выделено скромное жилище и предоставлены рабочие места на ближайшем тракторном заводе.
Дэн в свои шестьдесят пять лет был вынужден колоть дрова, чтобы отапливать дом и мыть полы, пока жена стирала и штопала белье
[436]. Летом стояла такая жара, что ночью приходилось постоянно вставать за водой и обливать кровать. Но зато там их не могли достать «красные охранники».
Вскоре к ним присоединились их двое детей, один из которых был прикован к инвалидному креслу. Дэн ухаживал за Пуфаном, мыл его и укладывал спать. Он каждый день проходил около шести километров пешком, протоптав тропинку вокруг дома. Никто не знает, почему Мао спас Дэна от Культурной революции. Возможно, он ждал того дня, когда тот вновь потребуется Пекину.
Возвращение
В 1970 году Мао отверг своего наследника Линь Бяо, обвинив его в попытке организации государственного переворота. В следующем году Линь погиб при загадочных обстоятельствах в авиакатастрофе над горами Монголии. Дэн понимал, что борьба за право быть преемником Мао продолжается. В ноябре он написал Мао письмо, в котором восхвалял его блестящие лидерские качества, проявленные при раскрытии заговора Линя. В том же письме он говорил, что хочет отдать свой долг стране, и просил разрешения снова работать для партии, пусть даже это будет выполнение технических поручений.
Ответа Дэн не получил, но условия его жизни начали улучшаться: ему позволили отправить Пуфана в лучшую больницу Пекина, а его надзиратели куда-то исчезли, предоставив семье большую свободу передвижения. Весной 1972 года Чжоу Эньлай написал Дэн Сяопину письмо, в котором посоветовал отправить Мао послание, содержащее разумную долю самокритики. Это поможет, писал он, вернуться обратно в Пекин. Дэн последовал его совету: выразил безусловную поддержку Культурной революции и покаялся в своем «уклонизме».
В начале 1973 года Мао разрешил Дэну приехать обратно в Пекин, что сильно разозлило его противников и особенно жену Мао — Цзян Цин. Но теперь у Мао были политические разногласия с женой, к тому же во главе правительства стоял Чжоу Эньлай. Многие руководители пали жертвой партийных чисток, так что Чжоу нуждался в талантах Дэн Сяопина. К тому же у Дэна все еще оставались влиятельные сторонники в военных кругах, что открывало путь для его реабилитации. В феврале, восстанавливая Дэна в должности вице-премьера, Мао говорил Центральному комитету партии: «Дэн обладает редким талантом. Его знают и в военных, и в гражданских кругах. Он как игла, сокрытая в вате. Он ответственно решает различные проблемы»
[437].
Мао слабел от болезни Паркинсона, Чжоу Эньлай умирал от рака. В последующие годы борьба за продолжение дела Мао развернется между Дэн Сяопином и «Бандой четырех» (Цзян Цин и ее сторонниками). И Мао, и Чжоу возлагали на Дэна все большую ответственность — в экономике, в военной реформе, в восстановлении сил деморализованной партии. Дэн даже замещал больного Чжоу на дипломатических приемах. Политический авторитет Дэн Сяопина набирал вес, в том числе благодаря тому, что он единолично представлял Китай на международной арене. Например, на съезде Генеральной Ассамблеи ООН в 1974 году. Именно тогда Дэн Сяопин впервые со студенческих лет оказался на Западе. Он увидел жизнь Нью-Йорка и понял, насколько огромен экономический и социальный разрыв между Китаем и Америкой. Несколько лет спустя он уговорит своего младшего сына Дэн Чжифана учиться в США: «Посмотришь, на что похож современный мир»
[438].
