– Я вам уже говорил: я много чего знаю.
– Но тут вы ошибаетесь.
Он улыбнулся:
– Хотите, дам его адрес?
Она неуверенно посмотрела на него. В его голосе слышалось нечто такое, что заставило ее спросить:
– И какой же это адрес?
– Запомнить легко. Дуврское отделение, Кент-хаус, Бродмур.
– Он работает там врачом?
– Нет-нет, миссис Хайтауэр. – Отто улыбнулся. – Он там содержится.
Смысл слов медленно доходил до нее. Содержится. Хотелось бежать отсюда, оказаться в другом месте, где угодно, только одной. Бежать от этих глаз, от улыбки, от сквозящего в ней удовольствия. Содержится. Общественные уборные. Что было на уме у Саффье? Сколько вреда он принес ей, другим? Господи боже, в какие он игры играл, черт бы его побрал? Оплодотворил ее спермой сумасшедшего преступника.
– Что… почему… за что он там, Отто?
Отто пожал плечами:
– Убийство. Не помню, сколько на нем висит.
– Кого… как?.. – Ей захотелось сесть, отчаянно захотелось сесть. Она оперлась о стол, перенесла на него часть своего веса, попыталась мыслить ясно. – Кого он убивал?
Отто пожал плечами и улыбнулся:
– Женщин.
– И Фабиан знал? – Она уставилась в пол.
– Да.
– Вы ему сказали?
– Человек имеет право знать, кто его родители.
Гнев закипел в ней, но она прикусила губу, сдержалась.
– Я показал ему эту папку.
Алекс смерила Отто ненавидящим взглядом:
– По-вашему, это был умный поступок?
– Ваш сын желал добра своему отцу, миссис Хайтауэр. Сильнее, чем вы можете себе представить.
Что он хотел этим сказать? Нож. Он словно вонзил в нее нож и теперь проворачивал его внутри.
– Он был очень добрым мальчиком, – беспомощно сказала Алекс.
Отто посмотрел на дверь и еще раз улыбнулся:
– Вернемся к остальным гостям?
25
Дорога поднималась по склону холма, по грязноватой Хай-стрит, через деревню, мимо аляповатой смеси викторианских домов красного кирпича и современных новостроек. «Кучу денег стоят, – подумала Алекс. – Что чувствуют эти люди, живя здесь, в такой близости от психопатов?»
Знак ничем не отличался от других дорожных знаков, маленький, ненавязчивый: «Бродмур. 1/2 мили».
Она свернула на более крутой склон, и ее сердце забилось чаще. Она чувствовала, что обстановка здесь какая-то не такая – слишком тихо, слишком по-обывательски. Может, не туда свернула? Какой-то старик пропалывал газон перед своим домом. Алекс остановила машину. Помедлила несколько секунд в смущении, почему-то стыдясь задать вопрос, выдать незнакомому человеку цель своего пути.
– Эта дорога в Бродмур?
– Езжайте прямо, там увидите знак.
Она почувствовала, что краснеет под его взглядом. Что он решил – зачем ей туда надо? Может быть, ехать туда было не вполне правильно? Иметь какое-либо отношение к этому месту было неловко.
Знак появился из-за высокой живой изгороди. «Бродмурская больница. Частная территория». Серое с черным и красные буквы. Она свернула на дорогу с аккуратно подстриженными газонами. «Частная дорога находится под наблюдением».
На вершине холма она сделала поворот и охнула. Господи боже. Массивная стена красного кирпича с контрфорсами, а за ней из такого же кирпича громадное викторианское здание с зарешеченными окнами и крутой шиферной крышей. Алекс ехала и ехала, а стене не было конца. Громадная вышка с перилами, флюгер и массивная радиоантенна на вершине. Стена. Ее передернуло. Где-то здесь находился Босли. Отец ее ребенка.
Перед ней появился лабиринт дорог, указателей, треугольников аккуратно скошенной травы. «Клуб для персонала», «Подъезд к главным воротам для вывоза», «Только доставки и срочные случаи», «Крикетное поле». Знаки. Повсюду. На всем бирки. На Джоне Босли тоже есть бирка? «Верхняя бродмурская дорога», «Жилые дома», «Холм капеллана», «Водитель, сбавь скорость», «Скорость на съездах контролируется». Алекс в недоумении крутила головой в поисках той дороги, которую ей назвали. Наконец увидела прямо перед собой указатель «Кентиджерн-роуд».
Она поехала по ней. Дорога уходила в сторону от стены, мимо пологого склона с двумя елями и маленькой статуей крылатого ангела. «Спасение», – подумала Алекс, недоуменно глядя на статую. Потом она увидела дом с табличкой «Редвудс». Довольно большой современный дом красного кирпича чуть поодаль от дороги за треугольным газоном с парковкой перед ним.
Дверь открылась, прежде чем она вышла из машины, и перед ней появился капеллан – крепкого сложения мужчина средних лет с седеющими волосами и добродушным лицом. Он был в традиционной черной одежде с белым воротником, похожим на собачий ошейник. Она отметила, что на ногах у него сандалии. Его очки на солнечном свету темнели, а потому глаз она не увидела.
– Миссис Хайтауэр?
Она кивнула, и он пожал ей руку. Рукопожатие у него было теплое, твердое, располагающее.
– Легко нас нашли?
– Да, спасибо.
Он посмотрел на часы.
– Боюсь, у нас мало времени… К сожалению, у одного из наших пациентов в семье случилось несчастье, и я должен…
– Конечно. Я вам признательна, что вы согласились принять меня сразу же.
Хозяин провел ее в большую приемную с розовым ковром и показал на диван. Сам сел в кресло и положил ноги на розовый пуфик. Алекс оглядела комнату. Все здесь было в мягких розовых и коричневых тонах, ненавязчивых, как и мебель, и не очень удачно сочетающихся. Комната показалась Алекс странно голой, здесь не хватало каких-то мелочей, утвари, словно помещение недавно ограбили. На каминной полке стояло единственное украшение – статуэтка коулпортского фарфора, изображающая молодую влюбленную пару. На стене – фотография подростка в рамочке и телевизор. А больше почти ничего, что отвлекало бы внимание от человека в кресле против нее.
– Спасибо, что согласились принять меня, – повторила Алекс, сцепив руки.
– Да не за что. – Он дружелюбно улыбнулся, помолчал, потом спросил: – Вас интересует Джон Босли?
Она кивнула.
– Хорошо его знаю.
– Он и вправду жив, да? – спросила она.
По его лицу пробежала какая-то странная тень.
– Вчера был жив. И очень даже.
– Я просто не была уверена.
– Нет-нет, он вполне себе жив. – Капеллан встал. – Извините, забыл… одну минуточку.
Он вышел, и она снова оглядела комнату: телевизор, видео, потом опять фарфоровые фигурки на каминной полке. Два изящных молодых существа из другого века, влюбленные, беззаботные. Беззаботные. Есть ли такое место на земле, где живет беззаботность?
