– И оставил там?
– Да.
– И никому ничего не сказал?
Она не ответила.
– У него был зуб… на женщин?
Алекс покрутила сигарету в пальцах.
– Она его бросила.
– Немыслимо. Совершенно немыслимо. Доктор… предполагается, что разумный человек… таких вещей ждешь от… – Он всплеснул руками. – Люди совершают немыслимые вещи.
– Почему, Филип?
В комнате неожиданно потемнело, и она услышала шум дождя. Подумала о холодном подвале, о закованной в цепи женщине, о том, как она сидела там, плакала, дрожала и слышала, как капает вода. Ее передернуло.
Мейн просунул сигарету сквозь заросли усов и оставил ее во рту, незажженную.
– Что натолкнуло тебя на эту мысль?
– Какую мысль?
– Встретиться с капелланом.
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Позвонила в Бродмур узнать, можно ли увидеть Босли. – Она вдруг слабо улыбнулась. – Судя по их ответу, можно было подумать, что у них там отель.
– И они не позволили тебе увидеть его?
– Сказали, нужно написать в попечительский совет. Я спросила, не могу ли поговорить с кем-нибудь из них. – Она снова пожала плечами. – И меня соединили с капелланом.
Алекс окинула взглядом кабинет с его вечным кавардаком, посмотрела на Блэка, спящего на диване. На рабочий стол Мейна, на шкафы с папками, армейский рундук, стопки бумаг, завалившие почти весь пол. Под бумагами была похоронена электрическая пишущая машинка, а вместе с ней принтер, монитор и клавиатура компьютера. Бумаги, словно снег, лежали повсюду.
– Мне это напоминает твою машину, – сказала она.
– Мою машину?
– Твой кабинет. Как ты здесь работаешь?
– Как-то получается.
Она улыбнулась:
– Я, кажется, никогда раньше не бывала в кабинетах у моих авторов. Вот уж прозрение.
Он огляделся, кивнул.
– Ты в последнее время редко бываешь у себя в офисе?
– Ты за мной следишь?
– Упаси боже. Я думаю, это хорошо, что ты с Дэвидом.
– Он пытается не дать мне сойти с ума.
Мейн принялся возиться со спичками.
– Ты… – В его голосе слышалось смущение. – Вы не собираетесь воссоединиться?
Она отрицательно покачала головой.
Он чиркнул спичкой, закурил, вопросительно посмотрел на нее. Она покраснела.
– Он очень добр со мной, он сильный человек. Я думаю, он мне сейчас нужен, пусть даже мне это не слишком нравится. Я постараюсь не причинить ему боль еще раз. – Она помолчала. – Он заслуживает кого-нибудь получше меня.
– Бога ради, не недооценивай себя, девочка.
Слезы наворачивались у нее на глаза. Она зажмурилась на мгновение и кивнула.
– Филип, мне так страшно.
– А что думает Дэвид?
Она посмотрела в окно на грязную заднюю стену соседнего дома.
– Он хочет, чтобы я обратилась к психиатру.
– Нет. – Мейн отрицательно покачал головой. – Бога ради, нет.
– А что, по-твоему, мне следует делать? Ты ведь соткан из противоречий, правда? Мне необходима помощь. Я сама не справлюсь. В прошлый раз ты сказал, что духи иногда пытаются вернуться, потому что у них осталось незавершенное дело.
– Это только теория. Всего лишь теория.
– Для тебя все только теория.
Он огляделся с обиженным и беспомощным видом.
– Извини, – сказала она. – Я не хотела злиться. Но ты меня всегда пичкаешь одними теориями. Все меня пичкают теориями, черт бы их побрал. Вчера вечером я три часа выслушивала теории Дэвида – он говорил о моем эмоциональном потрясении, о том, что мне необходима психиатрическая помощь. Кроме этого, меня несколько дней назад одарил теорией один священник: он говорил, что мне требуется пасторская помощь. Ко всему прочему, у меня есть теория Моргана Форда о темных силах и о зле. А еще твоя теория о генах – как это называется? О том, что мы пленники наших генов? – Она подалась вперед на жестком стуле. – Капеллан тоже говорил о генах, о том, что шизофрения может передаваться по наследству. И Форд говорил о генах. Он сказал, что гены важны для мира духов, они вроде кальки характера.
– Это верно, – глубокомысленно кивнул Мейн.
Зазвонил телефон, и Филип снял трубку.
– Слушаю, – задумчиво сказал он.
Алекс наблюдала за ним. Облака дыма, помятый пиджак Филипа, крепкая мебель внушали ей чувство безопасности. А главное – знание. Он был человеком знания, знал так много, что почти для всех тайн у него имелось объяснение. Жизнь была ему понятна.
Вот разве что… Она с дрожью вспомнила их предыдущую встречу, когда он сидел в ее гостиной.
Филип взял авторучку и принялся что-то строчить на обороте ближайшего листа бумаги.
– Господи. – Он остановился, потом снова принялся писать и на сей раз надолго погрузился в это занятие. – Так, – сказал он наконец. – Замечательно. До встречи.
Он повесил трубку, посмотрел на Алекс. В глазах его отразилось какое-то тяжелое чувство.
– Это был мой… мм… приятель, он тюремный психиатр.
– Да?
Мейн пальцами разгладил усы.
– Тот, который работал в Бродмуре.
– Он быстро отозвался.
Мейн взял лист бумаги, посмотрел на него, потом на Алекс. В его глазах было смятение.
– Капеллан тебе говорил что-нибудь о… – он замешкался, – о визитах туда Фабиана?
– Когда? – Она побледнела.
– Около года назад.
Алекс отрицательно покачала головой.
– Ничего такого, только… – Она задумалась. – Капеллан хотел мне сказать о чем-то, но не сказал. Вроде передумал, возможно, из-за того, что не хватило времени… но вряд ли. Фабиан ездил туда? Чтобы увидеть Босли?
– Там явно случился скандал. – Филип загасил сигарету и вытащил из пачки новую. – Серьезный скандал.
Он скользнул взглядом по записям, потом чиркнул спичкой, закурил. Посмотрел на свои черные туфли, лежащие на столешнице, заметил, что каблуки сзади сношены.
– Это произошло, когда капеллан был в отпуске. Его временно замещал викарий из Сандхерста… у него есть допуск в зону… у его помощников тоже… – Филип помял в руке сигарету. – Фабиан связался с каким-то студентом-теологом, им удалось выдать себя и еще одного парня за помощников викария из Сандхерста и проникнуть в больницу.
– Зачем? – Алекс взирала на него с недоумением.
– Они провели обряд экзорцизма.
В комнате внезапно потемнело, и Алекс стало страшно.
