Она почувствовала недовольство Мэтьюса и не смогла заставить себя посмотреть на него. Кинула взгляд на портрет Фабиана, потом на шторы, липкую ленту, все еще плотно прижимающую шторы к стене.
– Эти практики очень опасны, миссис Хайтауэр, – заметил Мэтьюс.
– Я знаю, – после заминки, словно школьница, ответила она, глядя на обиженное лицо Оллсопа.
Тот поставил сумку на пол. Внутри что-то громко звякнуло. Мэтьюс нагнулся и расстегнул молнию.
– Нам нужен стол и немного соли.
– Соли?
– Да, обычной соли. У вас есть солонка?
– Сейчас принесу.
Алекс взяла солонку на кухне и поднялась в свою спальню. В комнате стоял жуткий холод, и ей было страшно задерживаться даже на секунду. Она схватила маленький столик у кровати и поспешила в спальню Фабиана.
– Спасибо. – Мэтьюс взял у нее столик и солонку, будто это были игрушки, которые он отбирал у ребенка.
Они готовились так, словно репетировали это заранее. Оллсоп отодвинул три стула, а Мэтьюс тем временем вытаскивал предметы из сумки и раскладывал их на столе.
В центре он аккуратно поставил две маленькие свечи, потом потир, бутылку с вином и серебряный поднос. Они действовали молча, не обращая на нее внимания, словно забыли о ее присутствии. Словно, раздраженно подумала Алекс, было вообще не важно, здесь ли она.
Мэтьюс достал чашу для святой воды, налил в нее немного из контейнера, беззвучно, одними губами, произнося при этом молитву. Потом насыпал туда соли, взял чашу, повернулся, посмотрел на Алекс.
– Помилуй нас, Господи, просим Тебя.
Он вытащил из сумки кропило с серебряной ручкой, обмакнул в воду, прошел мимо Алекс, с силой махнул кропилом на стену. Повернулся и торжественно повторил процедуру у каждой из четырех стен. Потом извлек из кармана золотую зажигалку «Данхилл», зажег свечи.
Оллсоп аккуратно вылил оставшуюся воду в контейнер и положил чашу в сумку.
– Начнем? – сказал Мэтьюс.
Алекс села перед двумя священниками.
– Вы проходили конфирмацию, насколько я понимаю? – спросил Мэтьюс.
Алекс кивнула.
– Помолимся, – громко, требовательно сказал он, словно обращаясь к подсудимым.
Молодой священник аккуратно сложил руки, поднес к лицу.
Это больше походило на школьные занятия, чем на религиозную службу. Она безмолвно подражала ему, дрожа от злости и унижения.
– Услышь, Господи, молитвы наши, мы смиренно просим Тебя о милости.
Неужели эти двое знали что-то такое, чего не знали остальные? С их виниловой сумкой и серебряными побрякушками? Неужели они знали нечто большее, чем Морган Форд? Чем Филип? Не были ли всего лишь парой шарлатанов под надежной вывеской христианской веры, пусть и действующих из лучших побуждений? Или они несли в себе авторитет и власть Божественной силы, превосходящей все остальные? Какой силы?
Она наклонилась вперед и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, ощутить связь с Господом, с которым она говорила маленькой девочкой. С Господом, который слушал, защищал ее и все делал как надо.
– Услышь, Господи, молитвы наши, мы смиренно просим Тебя о милости, просим, чтобы Ты привел душу раба Твоего Фабиана, которого Ты призвал из жизни, в место умиротворения и света, где он мог бы разделить жребий всех святых Твоих. Именем Господа Иисуса Христа.
– Аминь, – сказал Оллсоп.
– Аминь, – эхом отозвалась Алекс, стесняясь звука собственного голоса.
– Мы просим Тебя, Господи, принять душу сего раба Твоего Фабиана, ради которого пролилась кровь Твоя. Помни, Господи, что мы всего лишь прах, что человек подобен траве и цветам полевым.
«Хоть немного чувства вложи в свои слова! – хотелось закричать ей. – Вложи хоть капельку чувства!» Она открыла глаза и сердито посмотрела на священника сквозь сложенные чашечкой пальцы.
– Даруй ему жизнь вечную, Господи. – Мэтьюс сделал паузу, чтобы взглянуть на часы. – И да сияет ему свет вечный. Даруй рабу Твоему Фабиану, Господи, место упокоения и прощения.
Она посмотрела на портрет Фабиана, потом закрыла глаза и снова приложила к ним пальцы. «Что ты думаешь обо всем этом, дорогой? Ты не возражаешь? Ты понимаешь?»
– Господи благой и милосердный, Ты призвал к Себе раба Твоего Фабиана, который верил в Тебя и на Тебя надеялся.
Ничего. Она не чувствовала ничего, кроме недоумения: неужели все это происходит на самом деле? Она посмотрела на Оллсопа: тот набожно сложил ладони, плотно сомкнул веки.
В комнате стало душно, запахло тающим воском. Алекс обливалась потом.
– Господи, в руках Твоих жизнь и судьба всех людей. И хотя мы скорбим, что раб Твой Фабиан пробыл с нами столь краткое время, мы смиренно просим Тебя даровать ему юность вечную в благодати Твоего присутствия.
Свечи подмигивали, бросали тени на лицо Мэтьюса, словно брызгая на него святой водой с отвращением.
– Наш брат вкушал тело Христово, хлеб жизни вечной. Да восстанет он в Судный день. Именем Господа Иисуса Христа.
– Аминь, – сказал Оллсоп.
Алекс не смогла выдавить ни звука.
Последовало долгое молчание.
В комнате стало еще жарче.
– Святый, святый, святый Боже, Господь силы и мощи, небеса и земля полны славы Твоей. Осанна в вышних.
Мэтьюс вперился в нее.
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
Мэтьюс помолчал, потом перевел взгляд на стену над головой Алекс, будто эти слова были слишком важны, чтобы адресовать их только ей.
– Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
Он бесшумно встал и повернулся к столу. Взял хлеб святого причастия и положил кусочек в чашу.
– Агнец Божий, смой все грехи людские, будь к нам милосерден. – Он повернул голову и посмотрел прямо на нее. – Пусть смешение сие тела и крови Христовых принесут жизнь вечную нам, кто примет ее.
Он поманил Алекс пальцем.
Дал ей знак встать на колени, протянул ей облатку.
– Съешьте, – сказал он и, не глядя на нее, положил облатку в ее сложенные чашечкой ладони.
Она ощутила вкус сухой сладости, потом острый холодный край чаши и неожиданную головокружительную влагу вина.
– Это кровь Христова.
Она молча вернулась на свое место, ощущая во рту неясный металлический привкус.
– Господи, Сын Твой дал нам Святые Дары Своего Тела, чтобы поддержать нас в нашем последнем пути. Даруй нашему брату Фабиану место рядом с Христом на вечном празднестве Того, Кто живет и правит вечно.
