Ким готова была поклясться, что Элисон смотрела прямо на нее, когда произносила слово «скептики».
– Итак, выяснив характерные особенности человека, мы можем отнести его к тому или иному типу, который, в свою очередь, обладает набором определенных качеств. Я предлагаю назвать нашего «писателя» объектом номер один и начну прямо с него.
– Минуточку, – прервала ее Ким, заглядывая в свои записи. – А нельзя ли начать с Инги? Она ведь единственный известный нам участник похищения, и разбор ее поведения может оказаться полезным.
Ким заметила, как в глазах Элисон мелькнуло легкое недовольство. Но Инга действительно была единственной установленной исполнительницей.
Элисон на мгновение задумалась, а потом заговорила, постукивая маркером по ладони. Было очевидно, что она размышляет вслух.
– Няни, работающие с детьми, особенно с одним ребенком, обычно вступают с ним в суррогатные взаимоотношения, напоминающие отношения «мать – дитя». Они являются свидетельницами множества событий, которые впервые случаются в жизни ребенка, если можно так сказать. Это приводит к возникновению псевдоматеринских отношений с их стороны. Хансоны Ингу не увольняли – она сама ушла от них всего пару месяцев назад, из чего мы можем заключить, что она хорошо обращалась с Эми и хорошо за ней присматривала. По-видимому, один из похитителей заставил ее совершить нечто, что противоречило ее убеждениям.
– Деньги? – спросил Доусон.
– Маловероятно, что ее можно мотивировать деньгами, – покачала головой Элисон. – Существует масса способов заработать деньги, не рискуя жизнью ребенка.
– Любовь? – подала голос Ким.
– Вот это уже ближе, – кивнула Элисон. – С любовью бороться трудно, и за деньги ее не купишь…
– Но другой тип любви может стать козырем в борьбе с ней? – уточнила Ким.
– Именно так, – согласилась Элисон. – Есть вероятность, что Ингу соблазнил один из похитителей, окружил ее любовью и вниманием и заставил почувствовать себя единственной и неповторимой. А с таким типом любви бороться трудно. Эми ведь всегда оставалась чужим ребенком, а это уже более далекие отношения.
Ким сделала пометку в блокноте. Теория о том, что любовь можно победить любовью, была ей понятна, но она не была уверена, что кто-то из похитителей обладает необходимыми для этого душевными качествами.
– Продолжайте, Элисон, – велела Стоун. Смешно, но некоторые мысли бихевиористки заставили ее задуматься.
Элисон перевернула первую страницу флипчарта. На следующей был написан заголовок: «Объект № 1», под которым в столбик шел текст, разбитый на пункты.
С помощью маркера Элисон стала по очереди указывать на них.
– Очевидно, что мы имеем дело с двумя похитителями. Объект номер один, «писатель», уже продемонстрировал нам свой интеллект. Скорее всего, он человек хладнокровный и дотошный. То, как методично он следует своему плану, доказывает, что он полностью контролирует свои действия. Его текстовые сообщения приходят точно в начале часа, как будто так заранее спланировано. У него в руках две девочки, а он умудряется сохранять присутствие духа и следовать заранее намеченной стратегии. Другие бы на его месте вполне могли заторопиться. «Писатель» к таковым не относится. Отправка его сообщений спланирована таким образом, чтобы добиться максимального эффекта. Он достаточно хорошо образован и не скрывает этого. Даже в текстовых сообщениях его грамматика и пунктуация безупречны. Объект номер один наслаждается этой игрой. Когда он посылает свои послания, перед глазами у него стоит момент их получения. Больше всего ему нравится возбуждение, которое дает ему контроль над ситуацией. А вот гибкости ему не хватает, так что в стрессовых ситуациях его поведение может стать непредсказуемым.
– А как он должен был среагировать на то, что Инга не выполнила план? – поинтересовалась Ким.
Элисон нахмурилась из-за того, что ее прервали, но инспектор выдержала ее взгляд.
– Первым его желанием должно было быть, чтобы ее убили, заставили замолчать, навсегда убрали с его глаз, чтобы она больше не напоминала ему о неудаче. Но сам делать он этого не будет.
Ким кивнула в знак того, что поняла, и одновременно разрешая Элисон продолжать.
– Если его личность известна полиции, то скорее всего за финансовые грехи: растраты или должностные кражи. Это должны быть преступления, достойные его интеллекта и имеющие только одну цель – денежное вознаграждение. Это человек, изначально не склонный к насильственным действиям, и здесь я перехожу к объекту номер два.
– Подождите-ка, – остановила ее Ким. – Почему он не склонен к насильственным действиям? Вы же сами сказали, что его поведение будет трудно предсказать, если он будет вынужден поменять свои планы?
Прежде чем ответить, Элисон глубоко вздохнула.
– Я сказала «изначально», а это значит, что для него насилие не относится к действиям первого выбора.
– Но он способен на него? – настаивала Ким. – Поймите, я не хочу, чтобы у сидящих здесь сложилось ложное мнение о наших противниках.
Элисон не стала оглядывать сидевших в комнате, она смотрела только на Ким.
– Ладно, скажу по-другому: шансы, что объект номер один перейдет к насильственным действиям, гораздо ниже, чем в случае с объектом номер два.
Ким удовлетворенно кивнула.
Элисон перевернула лист на флипчарте.
– Из той крайне ограниченной информации, которую мы имеем о его сообщнике, можно заключить, что он – полная противоположность своему подельнику. Повреждения и раны на голове Брэдли Эванса и фото ущерба, нанесенного квартире Инги, говорят о том, что здесь мы имеем дело с человеком, которому нравится безнаказанная жестокость. Если в случае с Брэдли Эвансом речь шла только о его смерти…
– С Брэдом, – прервала женщину Ким. – Прошу вас, зовите его Брэд. Так было написано на его именной бирке, а это значит, что он предпочитал это имя.
– Хорошо. Так вот, если б речь шла только о смерти Брэда, то этого можно было достичь гораздо проще и быстрее, чем колотить головой жертвы по асфальту, как футбольным мячом. Но это доставило удовольствие нашему похитителю. Такой способ значительно рискованнее, но в то же время повышает уровень самоудовлетворенности. Шума это должно было произвести гораздо больше, чем требовалось. Брэд Эванс мог…
– Переходите к следующему пункту, прошу вас… – резко произнесла Ким.
Она чувствовала, что Брайант не сводит с нее глаз. Ни один из них не хотел вновь увидеть перед глазами этот ужас.
– В полном разрушении квартиры Инги тоже не было никакого смысла. Он ломал мебель и совершенно не боялся, что кто-то услышит шум. Он был уверен, что никто не сможет остановить его; и в этом, наверное, заключается главный побудительный мотив всей его жизни – в безнаказанности. На данном этапе я не могу сказать, в чем причина его ярости, но явно не в том, что Инга отступила от плана.
