– Просто скажи там, что ты потерялась и что сейчас за тобой приедет полиция. Ты сможешь сделать это для меня, Эмили?
– Д-думаю, что смогу.
– Послушай, ты должна точно выполнять то, что я тебе говорю. Никуда не выходи из кафе. Я сейчас за тобой приеду, но ты не должна никуда уходить. Ты меня поняла?
– Да.
В едва слышном голоске различался страх, и Ким поняла: несмотря на все то, что Эмили пришлось перенести, она все еще была десятилетней девочкой, которая во многом была даже моложе своего возраста. В Холлитри Ким легко назвала бы пяток мальчишек, которые в ее возрасте были уже гордыми обладателями судебных предписаний за злостное нарушение общественного порядка. Сейчас же на улице было темно, а девочка осталась одна в первый раз за многие месяцы.
– Не волнуйся, Эмили. Все будет хорошо. Когда я приеду, мы с тобой во всем разберемся. А теперь иди в пиццерию, а я подъеду через несколько минут.
– Хорошо, – ответила Эмили.
Ким отключила телефон и повернулась к Мэтту. Выбор у нее был небольшой.
– У вас есть машина, и вы сейчас поедете со мной.
Глава 77
Пока он ехал по дороге, которая пересекала весь район, Доусон насчитал семь групп молодых людей, которые провожали его взглядами, пока он не остановился около группы зданий, которые доминировали над центром района Холлитри.
Теперь Кай точно знает, что он едет к нему.
Подходя к подъезду здания Хайленд-корт, Доусон поднял глаза на объектив камеры, торчавший из стены здания. В общей сложности в Холлитри в стратегических точках были расположены двадцать семь камер наружного наблюдения – всех их периодически разбивали, ломали и заливали краской. В конце концов местный Совет признал свое поражение и прекратил ремонтировать их или заменять на новые.
Прежде чем покинуть дом Тимминсов, Доусон ничтоже сумняшеся надел свой противоударный жилет. Тяжелая штуковина не смогла бы защитить его, если б кто-то всерьез решил нанести ему травму – удар ножом в шею или в артерию на бедре был не менее эффективным, чем удар в грудь. Но наличие жилета успокаивало.
Он с надеждой нажал кнопку лифта, хотя и не рассчитывал на многое. Кай Лорд жил на тринадцатом этаже. На самом верху.
Кевин с облегчением выдохнул, когда перед ним открылись двери лифта. Сегодня был действительно трудный день.
Выйдя из лифта, Доусон не слишком удивился, увидев еще одну группу подростков на площадке перед квартирой. Удивило его то, что они молча расступились и дали ему пройти.
Как и те группы, которые попадались ему по дороге, эта состояла из ребят разного цвета кожи. «Бандюги из Холлитри» никогда не отличались расовыми предрассудками – банда строилась по территориальному принципу и контролировала не только сам район Холлитри, но и прилегающие к нему места.
Проходя мимо ребят, Кевин сразу же заметил, что между ними было общего. Все они носили цвета своей банды. У некоторых на головах были банданы, кто-то обертывал их вокруг кистей, а один так вообще просунул бандану в джинсы наподобие ремня.
Когда Доусон звонил в дверь, у него за спиной раздалось цыканье зубами. Он обернулся и встретился глазами с рыжим подростком, чья стойка была слишком гангстерской, чтобы принадлежать настоящему гангстеру. Самодовольная улыбка на его лице подтвердила, что неприличные звуки издавал именно он.
Кевин покачал головой и повернулся лицом к открывшейся двери.
Лицо Кая ничего не выражало, но Доусон и не ожидал ничего другого.
Оглядывая стоявшего перед ним молодого человека, полицейский сразу же подумал о стаффордширском бультерьере
[67]. Кай был невысок ростом, но производил впечатление надежности. Его джинсы спускались на бедрах так, что можно было разглядеть пояс трусов с надписью «Армани». Торс у него был обнажен, и Доусону было ясно почему. Загорелая кожа мужчины только подчеркивала шесть кубиков его пресса и хорошо развитый плечевой пояс.
Пропуская Кевина в комнату, Кай не улыбнулся, но и не нахмурился.
В крохотном холле не было окон, так что тот освещался светом, падавшим из гостиной.
Доусон вошел в комнату, в которой доминировал телевизор гигантских размеров. Под ним Кевин насчитал три игровые консоли, а на полу валялись различные контроллеры и джойстики.
Вместо обычной тройки из мягкой мебели Кай предпочел пять кожаных полукресел производства «Ла-Зет-Бой»
[68], которые полукругом стояли перед экраном.
В воздухе ощущался не очень сильный аромат марихуаны.
– Чё надо, приятель? – поинтересовался Кай, развалившись в кресле, которое стояло в центре.
Доусон остался стоять. Этот главарь бандитов не считал его ровней себе.
– Как хорошо вы знали Дивэйна Райта?
– Приходилось слыхать. А чё?
– А вы знали, что он хотел выйти из банды?
– Ну вроде того.
– Он просил, чтобы его отпустили?
Доусон знал, что существует несколько путей распрощаться с бандой и всем, что с ней связано. Наиболее безопасным было «естественное взросление». Люди находят работу, женятся, заводят детей. Этот путь больше всего подходил скорее второстепенным бойцам, а не основным игрокам, но Дивэйн был еще тинейджером, и ни о каком «естественном взрослении» речи идти не могло.
– Не-а, но вел он себя в последнее время как ботаник, сечешь?
– Как ботаник?
Кай сделал жест рукой, как будто это должно быть ясно и младенцу.
– Ну, странный такой. Как будто окрас меняет. И не догонял многого. Нас, приятель, трудно провести, – пояснил Кай со знанием дела.
– Это как это? – поинтересовался Доусон.
– Это когда хочешь соскочить. Вот делал бы все постепенно, никто бы и не просек.
Доусон слышал и о таком способе, но тот требовал тщательной подготовки и колоссального терпения.
– И Лирон его просек?
– Если б нет, то все нахлебались бы дерьма. Лирон решил, что отчесаться не поможет, так что надо выпускать шланги.
Доусон был рад, что знает достаточно, чтобы понять, что «отчесаться» значит «избить», а «выпустить шланги» – «зарезать». Его удивили такие откровения со стороны Кая. Хотя Лирон, арестованный по обвинению в убийстве, вернется теперь не скоро.
– А когда вы узнали, что Дивэйн все еще жив?
– Не знаю, приятель, – пожал плечами Кай.
