Дух лестерских протестов, которые современники описывали как “чистый карнавал, вызывавший всеобщее ликование”
[376], прослеживается и в современных антипрививочных выступлениях. В июне 2006 года был организован митинг перед Центром по профилактике заболеваний в Атланте. Все его участники несли транспаранты, на детях были футболки с антипрививочными лозунгами, многие были в маскарадных костюмах, в том числе в тюремных робах. Прямо как сценка из телеигры Монти Холла “Заключим сделку!”, если не считать общей атмосферы злобы и угроз. Протестующие с мегафонами выкрикивали оскорбления в адрес сотрудников центра, пытавшихся проехать сквозь толпу и попасть на работу. Кое-кто нес плакаты с изображениями Уолтера Оренстайна, бывшего руководителя Национальной программы иммунизации Центров по контролю и профилактике заболеваний, и Мари Маккормик, председателя Комиссии по оценке безопасности вакцин при Институте медицины. Оба портрета – поневоле вспомнишь глумление над чучелом Эдварда Дженнера – были обведены красным, лица грубо зачеркнуты, а сверху жирными черными буквами написано “террорист”
[377].
Паранойя. После принятия закона о прививках 1853 года борцы с прививками уподобили правительство, собравшееся на заседание парламента поздно ночью, шабашу ведьм, затевающих страшные козни: “В темный полуночный час, когда злые духи властвовали безраздельно, когда все спали, кроме нескольких врачей, что вовсю бодрствовали и чьи dictum и nostrum
[378] правили той ночью, – был принят этот закон и сделано черное дело. Это было деяние, достойное ночной тьмы и темное, как ночь”
[379].
В 2007 году Барбара Ло Фишер описала антипрививочный митинг у здания суда в Мэриленде: “Я разговаривала с одной матерью в нескольких сотнях ярдов от входа в здание суда. Мы находились примерно в двенадцати дюймах от ряда больших цементных шаров, видимо, призванных предотвращать террористические атаки. Я не знала, что нам с этой мамой нельзя было беседовать внутри заграждения. Вдруг я краем глаза заметила вооруженного охранника с собакой – он вышел из здания суда и направился к нам. Мне стало нехорошо. Это был страх, какой испытывает любой гражданин любой страны во все времена, когда к нему приближается вооруженный охранник с собакой. А он закричал на нас и замахал рукой – мол, выйдите за заграждения. Мы вышли, не сказав ни слова. Но дурнота, которую я ощутила, говорила: нам показали силу государственной власти, которой наделен этот вооруженный охранник с собакой, – так же как родителям в суде показали силу государственной власти, которой наделены врачи со шприцами”
[380].
Популярная идея о чрезмерном давлении со стороны органов здравоохранения принимала и другую форму. После принятия закона о вакцинации 1867 года стали появляться красноречивые рассказы о том, что родители вынуждены беспомощно смотреть, как их детей тащат прививать без их согласия. На самом деле такого никогда не случалось. Хотя закон 1867 года был составлен в достаточно жестких выражениях, на практике – если не считать отдельных случаев распродажи имущества – соблюдали его не очень строго. Система буквально платила тем, кто делал прививки, за то, чтобы они выслушивали жалобы и опасения родителей. Одни вакцинаторы подкупали родителей пивом, выпечкой, деньгами и лекарствами. Другие охотно шли навстречу желанию родителей сделать прививку ребенку дома, чтобы избежать гнетущей обстановки общественного прививочного кабинета. И все равно ходили слухи, что детей забирают и прививают. Подобные слухи ходят до сих пор.
Четырнадцатого октября 1999 года Джейн Ориент, видный деятель антипрививочного движения из города Тусон в штате Аризона, выступила на канале АВС, в ночной информационной программе, ведущим которой был Тед Коппел. Джейн Ориент уподобила вакцинацию научным экспериментам на людях в фашистской Германии. На это Коппел ответил:
– Доктор Ориент, вы только что привели очень яркое сравнение с Нюрнбергскими расовыми законами, по которым люди должны были проходить медицинские процедуры против воли. Это страшное сравнение, и вы, конечно, отдаете себе отчет, насколько страшное. Неужели вы считаете, что оно здесь уместно?
Джейн Ориент не дала сбить себя с мысли.
– Да, считаю, – ответила она, – поскольку думаю, что Центры по контролю и профилактике заболеваний не до конца откровенны с общественностью. Они утверждают, что вакцины безопасны и что нужно прививаться, чтобы спасти мир от гепатита В. Если родители хотят отказаться от прививки, им угрожают, что у них заберут детей.
Коппел не знал, что сказать, и поэтому обратился к доктору Сэму Кацу, профессору педиатрии и инфекционных заболеваний из Медицинской школы университета Дьюка.
– Пожалуйста, прокомментируйте как-нибудь слова доктора Ориент об отказе родителей от прививок, – попросил Коппел, – то есть что у них за это заберут ребенка: лично я впервые о таком слышу.
– Насколько мне известно, не зарегистрировано ни одного подобного случая, и я никогда ни от кого не слышал о таком, – ответил Кац. – Это попросту неправда.
Однако Ориент стояла на своем.
– Я слышала о таких случаях, – сказала она. – То есть слышала о таких случаях с родителями.
Однако уточнять, как именно было дело, Ориент отказалась, как ее ни расспрашивали
[381].
Ложные заявления о вреде от вакцин. В 1802 году Джеймс Гилрей нарисовал карикатуру, прекрасно отражавшую дух времени. Называлась она “Коровья оспа, или Чудотворное действие новомодных прививок”, и на ней был изображен Эдвард Дженнер с иглой в руках в окружении толпы. Очевидно, доктора вовсе не тревожит, что творится вокруг, а между тем его вакцина превращает людей в коров – у кого-то отросли рога, у кого-то вместо лица коровья морда, еще у кого-то маленькие коровки растут наподобие опухолей на губах, щеках, руках и ушах
[382]. Если рассматривать эту карикатуру сейчас, двести лет спустя, можно предположить, что Гилрей просто отображал озабоченность общественности по поводу источника и чистоты вакцины Дженнера. Но на самом деле все было иначе. Люди и правда боялись, что от прививки превратятся в коров. В начале XIX века “те, кто протестовал против новой практики вакцинации, рассказывали о жутких побочных эффектах – мол, где-то видели мальчика или нескольких детей с телячьими мордами, которые бегали на четвереньках, мычали, кашляли и косили глазами, будто коровы”
[383]. В 1890 году на съезде Британской медицинской ассоциации один оратор показал ребенка, который, по его утверждению, “покрылся роговидными выростами в результате вакцинации”
[384]. В 1891 году один отец объяснял, почему отказывается от прививок: “Всем известно, что быки каждые семь лет бесятся и что это из-за коров”. Он считал, что, раз вакцину получают от коров, “сумасшедшие дома полны привитых детей”
[385]. Во время вспышки оспы в Глостере в 1895 году некоторые родители отказывались от прививки, поскольку не желали, чтобы “в их ребенка вселился зверь”, не то он “упадет на четвереньки и побежит пастись в поле”
[386].
