— Так вы больше не атаковали? — спросил сидящий в дальнем углу капитан первого ранга с длинным, костлявым лицом и пышными усами. Андрей его знал: это был командир линейного корабля «Селафиил», прямой, как выяснилось, предок командира «Алмаза», Апполинарий Анатольевич Зарин, необычайно похожий на актера Басова.
— Не было необходимости. — ответил Федя. — Мы собирались хорошенько подразнить турок и англичан, чтобы те решились выйти из пролива и предпринять поиски.
— И что же, решились?
— А то как же? Англичане не могли не понимать, что где-то поблизости должен находиться корабль-матка, без него маленькие катера не в состоянии дойти до Босфора и, тем паче, действовать две ночи подряд.
— Перед набегом катеров, наши минные заградители «Амур» и «Енисей» выставили у входа в пролив, на траверзе Румели, три линии ударных якорных мин системы Нобеля. — заговорил Бутаков. — Постановки велись на ходу, а потому неприятель, не знавший, что такое возможно, их проморгал, хотя и наблюдал за нашими кораблями. Вероятно, он принял «Амур» и «Енисей» за матки минных катеров, производящие рекогносцировку перед ночной атакой.
Андрей едва сдержал улыбку. Федя Красницкий и его командир, лейтенант (теперь уже капитан второго ранга!) Краснопольский, не забыли о минзагах Порт-Артурской эскадры и настояли на том, чтобы дать переделанным пароходам их имена.
— Неприятель предпринял вылазку наутро после второго рейда. — продолжал Бутаков. — В ней участвовали два английских вооруженных парохода, предположительно, «Аргент» и «Антейлоп». Возглавлял отряд паровой корвет «Файербранд», он-то первым и налетел на заграждение. К сожалению, пороховые заряды мин Нобеля силой не отличаются: англичанину повредило правое колесо, к тому же, он получил небольшую пробоину. Но паника сделала свое дело: идущие в кильватере турецкие парусники кинулись врассыпную и, один за другим, наскочили на мины. Тут результат был получше — первый, ухитрившийся зацепить сразу две, быстро затонул; второй поднял сигнал «нуждаюсь в помощи» и принялся спускать шлюпки. Английские пароходы, тем временем, взяли «Файербранд» на буксир и уволокли прочь. Мы не вмешивались, хотя дистанция и позволяла их достать.
— Вы подошли так близко? — удивился капитан первого ранга Кислинский. — Могли ведь и напороться, как «Заветный», на собственные мины.
Краснополький, сидящий возле мичмана с ноутбуком, поморщился. Его миноносец, поврежденный взрывом при тральных работах, до сих пор стоял в сухом доке.
— Вы забыли, Петр Иванович, что на «Владимире» с «Громобоем» стоят пушки «потомков». - пояснил Бутаков. — Пароходофрегаты держались в двух милях за линией заграждений, для них это не дистанция.
— Ну тогда, конечно… — кивнул Кислинский. — С такими орудиями можно и не сближаться. Завидую вам голубчик.
«Ягудиил», которым он командовал, в Альминском сражении пострадал сильнее других. Деревянный корпус выгорел до самого квартердека, и чудо еще, что пожар не добрался до крюйт-камеры. Обугленный остов притащили на буксире в Севастополь и теперь гадали — пустить на дрова, или наскоро отремонтировать и поставить на прикол в качестве блокшива?
— Дальнейшие события показали, что решение было верным. — заговорил Красницкий. Андрей отметил, что юноша больше не краснеет и не сбивается. Неудивительно — на его счету два боевых похода, да каких!
— Ночью неприятель попытался протралить минное заграждение, и уж тут-то мы были начеку. Турецкие барказы, подходившие к минной банке, были вовремя обнаружены с дежурного катера. Подали сигнал ракетой, на «Владимире» включили прожектор. Турки запаниковали, а с «Владимира» дали несколько выстрелов шрапнелями, после чего, перенесли огонь на державшийся в пяти кабельтовых позади пароход. После трех попаданий он загорелся. «Громобой», стоящий в полутора милях мористее, в бою не участвовал.
— Что же, англичане так и махнули рукой на ваши мины? — поинтересовался Зарин. — И не пытались больше тралить?
— Пока отряд крейсировал возле Босфора — нет — ответил за Федю Бутаков. — Полагаю, джентльмены из Роял Нэви были изрядно напуганы. Потом они, конечно, сняли заграждение, но что проку? Мины системы Нобеля быстро отсыревают — неделя-две, и половина уже не сработает. Да и конструкция их не представляет никакого секрета.
Нахимов, до сих пор не участвовавший в беседе, громко откашлялся, и Бутаков предупредительно замолк.
— Что ж, господа, надо признать, новая тактика оказалась вполне успешной. Владимир Иванович, жду от вас подробный рапорт. Особое внимание прошу уделить применению минных катеров — полагаю, они нам еще не раз понадобятся. А пока, давайте обсудим, что предстоит сделать…
* * *
Совещание окончилось. Офицеры, стуча саблями и громко переговариваясь, расходились. Служители Морского собрания, пожилые, выслужившие полный срок седоусые матросы, расставляли мебель, юнкера носились по залу, сворачивали карты, надоедали мичману, паковавшему оборудование. Андрей подошел к Феде Красницкому, снимавшему с грифельной доски чертеж мины-крылатки.
— Слышал, вас можно поздравить, Федор Григорьевич?
Федя Красницкий густо покраснел. И куда только делась давешняя уверенность в себе?
— Ну-ну, не смущайтесь. Она прекрасная девушка, уверен, вы будете счастливы.
О предстоящей свадьбе новоиспеченного лейтенанта с милосердной сестрой пироговского госпиталя — самой Дашей Севастопольской! — на эскадре не судачил только ленивый.
— Я как раз собирался послать вам приглашение, господин майор… — минер наконец, справился со смущением. — Будем рады вас видеть. Венчание в церкви Архистратига Михаила, будет служить отец Исидор. А потом обед здесь, в Морском собрании. Вы уж не откажите!
Алмазовский батюшка, отец Исидор прошел с крейсером все три Переноса и вместе со своей буйной «паствой» вдоволь насмотрелся на соблазны двадцать первого века. В патриархальном 1855-м от отдыхал душой, хотя Андрей не без оснований подозревал: приобщение к тайнам Мироздания не прошло для священника бесследно.
— Конечно, буду, лейтенант, даже и не сомневайтесь! А сейчас вынужден откланяться — дела-с…
V
Севастополь,
Флигель Морского госпиталя
Сашенька накрывала на стол. Она выставляла хрустальные вазочки с черешневым, абрикосовым, айвовым и еще Бог знает каким вареньем, корзиночки с белыми, хрустящими сайками и, баранками. Попыхивал двухведерный самовар, под его тяжестью потрескивали ножки стола. Благодать! Девушка носилась туда-сюда с салфетками и ложечками, а Коля Михеев не отводил от ее завороженного взгляда. Фаддей Симеонович, попыхивал пахитоской и благодушно наблюдал за радостной суетой.
В гости к Геллерам юнкеров затащил Федя Красницкий. Они познакомились в Морском собрании, и лейтенант (который и сам был старше новых друзей едва ли года на четыре) предложил прогуляться по городу. Константиновцы согласились — им страсть, как хотелось посмотреть на этот, почти незнакомый Севастополь, пофорсить перед барышнями, насладиться теплым майским утром и забытым в бурях Гражданской войны ощущением покоя и уверенности
