«Начинается концерт по заявкам радиослушателей. Полчаса пушечной пальбы в упор, хоть ядрами, хоть гранатами — и от баррикады останутся одни воспоминания. Нет, ребята, мы так не договаривались…»
— Карел, видишь их?
— Обижаешь, командир! Как на ладони.
— Работай!
Пулемет загрохотал — длинно, страшно, выкашивая расчеты одной сплошной струей свинца. Перекресток вмиг опустел, только возле высоких колес бились раненые, да свисало с казенника подергивающееся тело. Пулемет смолк; защитники баррикады ошалело озирались в поисках источника грохота, и тут Боске (он, как командир, первым сообразил, что случилось), выскочил на гребень баррикады и вскинул над головой тромблон. Мгновение — и переулок затопила волна атакующих. Белых, не скрываясь, приподнялся над парапетом и смотрел, как повстанцы разворачивают захваченные пушки; как спешно растаскивают баррикаду, давая проход неизвестно откуда взявшимся отрядам под трехцветными, красными, черными знаменами. Над толпой колыхались ружейные стволы, кое-где виднелись пики с насаженными на них, как, как во времена 1789-го года, красными фригийскими колпаками.
Рация ожила:
— Снарк, я Змей. С тыла по переулкам подходят подкрепления. Студенты, рабочие, гопота, все со стволами. Валят, как лемминги! Есть солдаты, и одиночки и группами, похоже, перешли на сторону мятежников. Что делать?
— Я Снарк, не трогайте, пусть идут. Потом снимайте МОНки и к нам. Похоже, ночка предстоит веселая…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
I
«События 1855 года в мировой прессе».
Труды каф. Современной истории З.И.У. 1897/42 гг.
«Die Presse», Вена:
«…сбываются пророчества Апокалипсиса? Железные всадники войны, стрелы с небес, поражающие бегущих… Ужасные военные изобретения русских — самодвижущиеся бронированные экипажи на колесах и рельсовых лентах, летучие машины, орудия, способные разрушить любое укрепление с расстояния в несколько миль. Их действие мы наблюдали при Силистрии, где аскеры Абду́л-Меджи́да I-го не выдержали смертельного вихря, обрушившегося на них с небес и сложили оружие…
Вчера официальная Вена сообщила, что русский канцлер Горчаков передал нашему посланнику в Санкт-Петербурге ноту с требованием незамедлительно вывести австрийские войска за пределы Дунайских княжеств. В столице обсуждают заявление, сделанное в Ольмюнце многоопытным фельдмаршалом князем Ви́ндишгрецем
[14]: «Надо уступить царю Николаю. С таким противником воевать немыслимо!»
«Wiener Zeitung», Вена:
«…прусский посланник в Санкт-Петербурге, Отто фон Бисмарк заявил, что будущее за объединенным Вторым Рейхом германской нации. И если Австрия не желает навлечь на себя неисчислимые бедствия, она должна прислушаться к неумолимой поступи истории.
Австрийский посланник в Берлине выразил надежду, что эти высказывания не отражают позицию прусского правительства. Министр иностранных дел короля Фридриха-Вильгельма IV заверил посланника, что…
II
Одесса и окрестности.
— Здешняя волокита, господа — это нечто! Уж на что у нас, перед германской народ был неповоротливый, но тут… остается удивляться, как они успели приготовить хоть что-то к осаде?
Андрей кивнул. Проволочки начались, стоило только взяться за формирование бригады. Пока дело зависело от них самих — все шло хорошо; но стоило потребовать чего-то от севастопольцев…
Ни о какой злонамеренности речи не шло — похоже, предки просто не умеют работать быстро. Три кита российской манеры вести дела, шутил Эссен: «авось», «небось» и «накоси выкуси». Зарин, привыкший в XXI-м веке совсем к другим темпам, и закрепивший эту привычку во время эвакуации, то и дело выходил из себя. Не помогало даже содействие флотского начальства в лице Корнилова с Нахимовым — несколько раз Андрей думал, что Зарин попросту прикажет арестовать очередного интенданта. Спасибо, за плечами командира «Алмаза» не было безжалостной школы Гражданской войны — а то бы мог и к стенке поставить за головотяпство и проволочки…
Даже прибытие Великого Князя не заставило ржавые шестеренки тыловых служб вертеться быстрее. В итоге, Зарин в сопровождении Николая Николаевича явился к Корнилову и потребовал особых полномочий — иначе он не гарантирует готовность бригады в срок. Горчаков торопил, и вице-адмирал, скрепя сердце, согласился. Зарин немедленно собрал на «Алмазе» штаб, в который, кроме Митина, Велесова, Эссена и инженера Глебовского, вошли несколько молодых, энергичных офицеров. Константиновцев представлял свежеиспеченный прапорщик Адашев, чувствовавший себя в столь представительном обществе несколько скованно.
Дело пошло. Через три недели тяжелый дивизион, часть мотострелков и бронеавтомобили роты Михеева были готовы к погрузке, и еще через два дня транспорта, в сопровождении «Алмаза» и миноносцев взяли курс на Одессу.
Кроме броневиков и тяжелых гаубиц, морем решено было отправить и матчасть «сухопутной» эскадрильи. Качинский с Эссеном решили поберечь моторесурс, и аппараты со снятыми плоскостями погрузили на корабли. По воздуху до Одессы добрались только две машины — комэск на своем «Финисте» и Кобылин, получивший вместе с погонами мичмана, «Де Хевиленд». Перелет закончили на импровизированной полосе, наскоро оборудованном на Куяльницком лимане, в двух шагах от места, где сели после налета на англо-французскую эскадру гидросамолеты Эссена. Сейчас на берегу красовались новенькие слипы; чуть дальше, на месте дощатых купален, солдаты одесского гарнизона раскидывали огромные полотняные палатки — временные ангары.
Довольный Качинский потирал руки.
— К завтрашнему дню соберем аппараты, облетаем. Надо бы, Ваше Высочество, потревожить Горчакова: незачем гнать машины в Кишинев, пусть нам укажут место для площадки поближе к будущему театру.
— Ваша правда, Валериан Романович, — кивнул Великий князь. — Пока технику выгрузят с судов, пока доставят лошадей для артиллерии и обоза, пока подготовятся к маршу — я, пожалуй, слетаю в горчаковский штаб. Заставлю их там пошевелиться!
— Может, на моем аппарате? — предложил Лобанов-Ростовский. — «Фарман» где угодно сядет, хоть на проселке, хоть на полковом плацу. Доставлю первым классом, как по Николаевской дороге!
— Если Валериан Романович, не против… Великий князь вопросительно взглянул на Качинского.
— Не против, Ваше Высочество. Но, уж простите, полетите вы со мной. Нет-нет, Константин Александрыч, я вполне вам доверяю, — поспешно добавил он, увидев, как вскинулся Лобанов-Ростовский, — но моя машина понадежнее, да и места в ней больше. Можно взять еще двоих из свиты. Считая по два пуда поклажи на каждого — в самый раз. До Кишинева не близко, да и на обратный путь надо запасти газойля…
