Андрей удивленно поднял брови. Об этих планах друга он слышал впервые.
— За чем же дело стало? Вот тебе Крым, строй, пиши! Скажем, о том, что мы тут натворили. Правда, у нас это не издадут, секретность…
Сергей немного подумал.
— А если обставить под фантастику? Помнишь, ты как-то сказал, что документы Проекта могут сойти за материалы к роману?
- Да запросто. Издашь под псевдонимом, сейчас на «попаданцев» спрос.
— Почему сразу «попаданцев»? — обиделся Велесов. — Это совсем другой жанр! Я бы назвал его «хроноопера»… чего ржешь, я серьезно!
— Ты вдумайся в ситуацию! — выдавил сквозь смех Андрей. — Двое попаданцев сидят в измененном прошлом и спорят, к какому жанру отнести их воспоминания! Нет, уж напиши солидную хронику. Его лет через сто еще и и в здешних институтах изучать будут!
— Кстати, об институтах: Глебовский говорит, что здешний народ насмотрелся на наши чудеса техники и сам кинулся изобретать. У него таких предложений скопилось на год вперед. Пришлось поставить их разбирать паренька, из юнкеров — выздоравливает после госпиталя, и технике здорово сечет. Штакельберг его фамилия.
— Как же, помню! — кивнул Андрей. — Я на «Алмазе», во время переноса, был с юнкерами в одной каюте. Там и познакомились.
— Глебовский говорит, ему бы подучиться, будет отличный инженер. А пока возится с прожектами местных Кулибиных. В-основном бред, но случаются и дельные. Вот, скажем, лейтенант из крепостной артиллерии, принес чертеж торпеды с паровым приводом!
— Это как? — опешил Андрей. — Что-то вроде взрывающегося катера? Но его даже слабые волны с курса собьют! Нет, к такой шняге нужен либо камикадзе, либо дистанционное управление…
— Никаких катеров! Паровик стоит на берегу и тянет тросик, намотанный на катушку внутри торпеды. Катушка вращается, крутит вал с гребным винтом и торпеда плывет от берега.
Андрей удивленно поднял брови.
— Где-то я такое встречал… точно! Система Бренана. Их даже серийно выпускали, для береговой обороны. Только там катушек было две, чтобы управлять торпедой. Понимаешь, разностный механизм следит за…
— Стоп! Для меня это темный лес. Лучше набросай схемку, отдадим самородку, пусть работает. Если выйдет что-нибудь толковое — обратимся к Корнилову или Великому князю. Надо же поддерживать отечественные разработки! А пока создадим комиссию по изобретениям…
— Бюро патентов. — подсказал Андрей. — Осталась сущая малость: нанять на работу Эйнштейна.
А что, и наймем! Чем-чем, а талантами Россия не обделена. И со временем их этого бюро возникнет Зурбаганский технологический институт!
Андрей едва сдержал усмешку. Серегу опять несет. Впрочем, идея толковая, почему бы и нет?
— Дело хорошее. Только не забудьте о самом главном, иначе ничего у вас не выйдет.
— Это о чем?
— Да о табличке в приемной: «Заявки на патенты вечного двигателя не рассматриваются!»
IV
Где-то в Болгарии.
Коля опрокинул в себя стакан с остатками ракии, скривился, закашлялся. Кашлял он долго, вытирая выступившие слезы, а другой рукой шаря вслепую по столу. Адашев пододвинул к нему миску с жареной курятиной.
— Спа… кхе! — спасибо!
— Ты помидорчиком закушай. — посоветовал Адашев. — Очень способствует. Болгары их так ловко маринуют… Давай, еще плесну, и помидорчик, а?
Коля поспешно замотал головой.
— Зря, между прочим. Когда баба бросает, выпить — первейшее дело!
— Сашенька — не баба! — Вскинулся Михеев. А вы, поручик, пошляк!
— От пошляка слышу. Это надо — высосать в одиночку бутылку казенки, наблевать в броневике а потом там же и уснуть?
Они пили уже второй день — с тех самых пор, как в бронедивизион доставили из Севастополя почту.
— Саашенька не баба! — упрямо повторил Коля. — А Штакельберг — сволочь, скотина! Это форменная подлость! А еще бла-а-родным прикидывается… Он неловкими пальцами вытащил из нагрудного кармана фреча
Вот, слушай!:
— "В память о нашей дружбе, и считаю делом чести лично уведомить о том, что Александра Фаддеевна Геллер оказала мне честь, дав согласие стать моей женой…" Бла-ародного из себя корчит. Мы тут головы под пули подставляем, а он в тылу… мою невесту…
И громко, по детски, зарыдал, уронив голову на скрещенные руки. При этом он попал локтем в большую глиняную миску с пресловутыми помидорами.
Адашев посмотрел, как растекается по столу лужа маринада и тяжко вздохнул. Позвать денщика? Нет, не стоит нижним чинам видеть начальство в таком свинском состоянии. Он встал и принялся разыскивать подходящую тряпку. Коля приподнял голову. На щеку ему налипли кусочки жира и мелкие куриные косточки.
— Нет, ты скажи, почему Штакельберг такая скотина?
— Плюньте, мон шер, — устало посоветовал Адашев — Ни одна из les femmes не стоит таких страстей. К тому же, вы несправедливы — наш друг Петюня не на нижнем бюсте фурункул заработал! Честно словил пулю в плечо и отправился в Крым, на излечение. Ну а там — раненый герой, восторженная сестричка милосердия. Гумилевские стишки, опять же…
— Я его вызову! — Коля изо всех стукнул кулаком по столешнице. Крепкое сооружение, рассчитанное на буйные балканские застолья, жалобно скрипнуло, но устояло. — Как встретимся, сейчас же стреляться!
И зашарил по поясу в поисках кобуры.
Адашев наблюдал за этим без особого интереса. Он еще вчера спрятал Колин наган — просто так, на всякий случай.
— Стреляться! — с пьяным упрямством повторил Михеев. — через платок!
— Во-первых, — терпеливо объяснил Адашев, — мы сейчас в военной кампании, а значит, о дуэли и речи быть не может. Во-вторых, нынешний Государь, как вы, надеюсь, слыхали, слывет ярым ненавистником дуэлей. А в-третьих, вы, Никол, такими темпами, скоро получите штабс-капитана. А Штакельберг всего-то прапорщик, и вызов ваш принять не сможет. Вы же не собираетесь подавать в отставку?
Погоны поручика Коля Михеев получил вместе с анненской "клюквой» за дело месячной давности. Он и еще двое константиновцев сопровождали на грузовичке «Кросби» роту драгун — и в узком ущелье глупейшим образом угодили в засаду. Идти на прорыв сквозь тысячные толпы башибузуков было немыслимо; пришлось сжечь автомобиль, и, пристрелив лошадей, уходить горными кручами за болгарином-проводником.
Коля с юнкерами, десятком драгун и пулеметом «Кольт» остался прикрывать отход. Он расстрелял восемь лент; драгуны трижды схватывались в рукопашную и сумели вырваться из западни — вшестером, волоча на себе пулемет, треногу и ленту в которой осталось едва ли полсотни патронов.
Адашев потянулся, было с бутылью, чтобы плеснуть еще ракии, но замер, не донеся горлышка до кружки. Лицо его сделалось сосредоточенным.
