— Держи движок, командир!
Заученными движениями Белых прикрутил струбцины подвесника к дюралевому транцу. Карел, подхватил пулемет, перепрыгнул в моторку и сильно оттолкнулся. Эссен помахал им рукой; его напарник задвинул дверь кабины и «Финст», взревев всеми девятью цилиндрами, пошел на взлет. На этот раз пилот взял левее, целя между берегом и баржей, которая неторопливо дрейфовала по течению в сторону моста Сюлли.
Порядок!
Карел рванул тросик, мотор затарахтел.
— Снарк в канале. Вий, Змей — отходим. Гринго — берешь Ганса, Фро и за ними. Действуем по плану, контрольный срок девятнадцать-тридцать, отбой.
Ну, вот и все, удовлетворенно подумал Белых. Из города они выберутся без проблем — документы в порядке, опасного груза в виде беглого императора при них нет. Наймут экипаж и часов через пять доберутся до городка Пуасси, ниже по Сене, где и назначена встреча.
Моторка ныряет под очередной мост, вылетает на чистую воду. Справа и слева проносятся набережные, полные прогуливающихся людей. Они кричат, машут приветственно шляпами. Свобода!
— Нас не догонят! — проорал Белых, перекрывая треск движка. Ветер горстями швырял ему в лицо речную воду. — Нас не до-о-гонят!
Пара часов такого хода, и они будут далеко от Парижа. Выберутся на берег где-нибудь в неприметном месте, припрячут сослужившую свою службу лодку и отправляться к точке рандеву, в Пуасси. А там — Нормандия, Ла-Манш… и новое задание.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
I
Из дневника Ф. Красницкого
Библиотечка журнала «Русский инвалид»,
С-П-бург, 187924 гг.
«Не успели мы принять на борт аппарат Эссена с его царственным пассажиром, как по кораблям разнеслась весть: летающая лодка с «Херсонеса», совершавшая облет эскадры, обнаружила в тридцати милях к осту большой отряд кораблей, идущий на сближение с нами.
Это оказалась соединенная англо-французская эскадра, подготовленная для второй балтийской кампании. События последних шести месяцев сорвали планы союзников. После крымского разгрома, после Варны, Босфора и Мальты, англичанам стало не до Кронштадта и Свеаборга. Линейные корабли британского адмиралов Нейпира и Парсеваль-Дюшена с середины марта отстаивались в Дувре. Газеты, которые мы регулярно забирали со встреченных торговых судов, сообщали что французский адмирал намерен хранить верность свергнутому императору Наполеону III-го и весьма недоволен тем, что союзники удерживают его эскадру. Между ним и адмиралом Нейпиром то и дело возникают конфликты из-за того, что британцы отказываются предоставить припасы, снабжение и уголь. Вместе с тем, Персиваль-Дюшен не рискнул пересечь Ла-Манш и забункероваться в Гавре или Бресте: «Июньские комитеты», взявшие власть в этих городах, состоят из сторонников принца Наполеона, и Персиваль-Дюшен отнюдь не уверен, что команды его судов, ступив на родную землю, сохранят верность прежнему императору.
Нет сомнений, что соединенная англо-французская эскадра вышла в море на перехват нашего отряда. Наивно было надеяться на то, что можно остаться незамеченными в столь оживленных водах. Нет никаких сомнений, что мы были замечены задолго до того, как миновали траверз Бреста. Так что мой новый американский друг Мори оказался никудышным пророком: адмиралы Нейпир и Персиваль-Дешен таки рискнули выйти нам навстречу! Видимо, рассчитывают, что в эскадренном бою, в открытом море у них будут все преимущества. Глупцы, они до сих пор списывают наши победы на якорные мины и катера, не понимая, какую силу представляют миноносцы! А ведь кроме торпед, у нас есть артиллерия: современные скорострельные пушки не оставят деревянным кораблям ни единого шанса…
Истомин разделил эскадру на три группы: первую, из кораблей со скорострельной артиллерией, возглавил Бутаков на «Владимире»; вторую составили остальные пароходофрегаты и «Вобан», на котором несет флаг сам вице-адмирал, третья — четыре миноносца. В бой их ведет мой бывший командир Николай Александрович Краснопольский, получивший недавно эполеты капитана второго ранга. Вспомогательные суда (авиатендеры, минзаги и матки минных катеров) остались далеко позади, под охраной «Аргонавта».
Неприятель идет на сближение двумя кильватерными колоннами. над кораблями правой гордо полощутся «Юнион Джеки», на флагштоках левой развеваются трехцветные полотнища Франции.
Ave, Caesar, morituri te salutant!
[27]»
II
Н.M.S. "Royal George"
Пушечный гул катился вдоль строя эскадры. Дымные столбы выметывались из открытых орудийных портов; палуба под ногами дрожала от грохота четырех с лишним десятков орудий правого борта. Одна за другой откатывались тридцатидвухфунтовые пушки на верхней палубе; как артиллеристы, голые по пояс, с замотанными пестрыми платками головами банили стволы обрезками толстого каната с щеткой на конце, закладывали пороховые картузы, ядра и, ловко орудуя прибойниками, загоняли заряды в отверстые жерла. Потом, хором ухнув, налегали на тали и пушка накатывалась к борту. Комендор наклонялся к казенной части, вкладывал запальную трубку, капсюль, взводил ударник и отскакивал, вскидывая руку в предупреждающем жесте. Грохот, удар, столб ватно-белого дыма — и тяжеленная махина снова откатывается на маленьких колесиках, а ядро с завыванием улетает в сторону цели.
«Вот именно — в сторону!» Адмирал Чарльз Нейпир недовольно скривился. Великолепная, слаженная, как часовой механизм, работа комендоров Королевского флота, впервые не доставляла ему привычного удовольствия. Да и чему, скажите на милость, радоваться, когда тонны чугуна, выпускаемые шестью сотнями орудий, безо всякой пользы вздымают столбы воды, не долетая до вражеских кораблей? Даже проверенный метод стрельбы на рикошетах, когда ядро мячиком скачет по волнам, прибавляя к дальности выстрела порой до нескольких кабельтовых, ничего толком не дал. Русские, словно в насмешку, держались за некоей незримой чертой, легко разрывая дистанцию всякий раз, когда Нейпир пытается сблизиться на дистанцию поражения.
Впрочем, поправил себя адмирал, пушек уже не шесть сотен. Замолк, пылает от носа до кормы «Нептун» контр-адмирала Корри; выкатился из строя «Эдинбург»; затонул «Монарх»; повалился на правый борт и быстро погружается паровой «Нил»…
Но почему не стреляют французы? Колонна адмирала Парсиваль-Дешена следовала по левому борту английской эскадры. Сигнальщики аккуратно принимали сообщения: «видны русские корабли, числом до девяти. Следуют параллельным курсом, огня не открывают. И верно: ни звука не доносилось с той стороны, ни вспышки выстрела, ни пенного столба от падения снаряда. Почему же русские, бешеными псами вцепившиеся в британскую эскадру, не сделали ни единого выстрела по ее союзникам?
Ослепительная вспышка, пронзительный вой осколков! Русская бомба угодила точно в фор-марс и взорвалась, срезав, словно бритвой, стеньгу и пройдясь по палубе от шканцев до полубака раскаленной метлой осколков. Рядом с Нейпиром упал мальчишка-горнист; тело судорожно дергалось, из-под него быстро расползалась темно-багровая лужа. Адмирал брезгливо посторонился, чтобы кровь не запятнала ранта его башмака.
