Адмирал проводил аппараты взглядом.
— Распорядитесь поднять сигнал, Сент-Поль: «Готовы принять парламентеров».
Помолчал и отрывисто добавил:
— Я не намерен попусту губить корабли и людей…
В ответ на фрегате взвилась новая цепочка флажков. Один из кораблей, следовавших в хвосте русского ордера — узкий, длинный, с палубой почти вровень с волнами, резко прибавил скорость, выкатился из строя и пошел на сближение с «Аустерлицем». Персиваль-Дюшен удивленно хмыкнул: русское судно развивало никак не меньше двадцати узлов! Видимо, на нем стоит исключительно мощная паровая машина, подумал адмирал, вон как дым валит из кургузых, низких труб! А мачт нету вовсе — не считать же за мачты эти тонкие прутики, увешанные какими-то проволоками вместо нормального такелажа?
Когда между бортом «Аустерлица» и необычным кораблем осталась лишь узкая полоса воды, флаг-капитан отдал команду. С борта откинулся выстрел; под ним болталась лесенка шторм-трапа. Русский офицер приветственно помахал рукой, ухватился за ступеньки и ловко вскарабкался наверх. Черед три минуты он уже стоял перед адмиралом.
Произнося подобающие случаю официальные слова, Персиваль-Дешен внимательно оглядывал гостя. Незнакомый мундир, лишь отдаленно напоминающий известную ему русскую офицерскую форму. Ни сабли, ни кортика; на поясе висить кожаная кобура небольшого размера. Погоны с продольной полосой и тремя звездочками.
— Старший лейтенант Федор Красницкий! — лихо отрапортовал парламентер. — Его высокопревосходительство вице-адмирал Истомин выражает надежду в вашем благополучии и просит принять эти пакеты!
Французский у посланца так себе, мелькнула некстати мысль. Русские офицеры и дворяне, с которыми адмиралу доводилось до сих пор общаться, владели языком Вольтера куда свободнее…
флаг-адъютант принял конверты и тут же вскрыл их специально припасенным серебряным ножичком. Персиваль-Дешен просмотрел поданные бумаги. Брови его взлетели вверх. Он поднял глаза на русского лейтенанта — тот улыбнулся в ответ широкой юношеской улыбкой. Адмирал, не веря своим глазам перечитал послание.
— Господа! Его Величество Император французов наполеон Третий сим сообщает, — и он поднял послание над головой, так, чтобы его видели все, и на шканцах и на мидель-деке. — …сим сообщает, что отрекается от престола. Импе… он обращается ко мне с просьбой следовать в Гавр и ожидать там распоряжений нового французского правительства.
— Точно так, ваше высокопревосходительство! — снова заговорил парламентер. — Вашим кораблям будет предоставлен свободный проход до Гавра. Не требуется спускать флаги или принимать на борт наши призовые партии. Адмирал лишь просит задраить орудийные порты на ваших судах. На время перехода до Гавра наша эскадра примет на себя заботы о вашей безопасности. Кроме того, его вице-адмирал Истомин просил передать, что готов вернуть Франции этот корабль.
И указал на «Вобан», идущий параллельным курсом в полутора милях к зюйду.
— Фрегат был захва…
Гулкий удар прервал его на середине слова. На месте флагмана адмирала Нейпира взбухал к небу неопрятный столб дыма, подсвеченный изнутри багровыми сполохами.
— Крюйт-камера… — прошептал флаг-адъютант. — Святой Мартин Турский помолись за их души…
Акдмирал бросил раздраженный взгляд на святошу, еще раз перечел обе депеши.
— Передайте мсье Истомину, что адмирал Персиваль-Дешен принимает его условия.
И, помолчав, добавил:
Передайте так же, что я бы хотел встретиться с отрекшимся императором… если это возможно, разумеется. Прошу вице-адмирала правильно понять меня…
— Разумеется! — жизнерадостно отозвался старший лейтенант. Господин вице-адмирал предвидел такое пожелание и просил передать: ваш император готов принять Ваше Высокопревосходительство на борту русского военного корабля. Он находится там под защитой его доброго друга Императора Всероссийского.
Это «добрый друг», — неприятно резануло Персиваль-Дешена. Он помнил, разумеется, дипломатический скандал, случившийся при восшествии Луи-Наполеона на престол; тогда Николай царь упорно именовал его «bon ami» — «мой добрый друг», вместо принятого по этикету ««frère» («брат»). Что ж, теперь русский царь имеет все основания для злорадства…
Но вида, конечно, не подал.
— Эскадре приготовиться к повороту последовательно на шесть румбов к зюйду. — распорядился адмирал. — Мы следуем в Гавр.
И добавил, едва удержавшись от злорадной усмешки:
— Надеюсь, ваш вице-адмирал Истомин так же быстро уладит дела и с сэром Чарльзом Нейпиром. Мне-то это никогда не удавалось; сей господин, увы, слишком упрям — как, впрочем, все его соотечественники…
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
I
Императорское Телеграфное
Агентство России (ИТАР).
Пресс-ревю за 17 июля 1915/60 гг.
«Вестник Тавриды», Зурбаган:
«…профессор кафедры общей медицины, член-корреспондент Императорской Академии наук баронесса Александра Штакельберг-Геллер — внучка космопроходца барона Штакельберга, первым из землян, вступившего на Марс, и ученицы великого хирурга Пирогова, Александры Геллер, бессменно возглавлявшей медицинский факультет Университета с 1875 по 1900-й годы.
Госпожа Штакельберг-Геллер от лица всех сотрудников, студентов и выпускников приняла от коллег-медиков с Земли-XXI подарки по случаю 60-летнего юбилея медицинского факультета Зурбаганского Императорского Университета: памятный адрес, подписанный Президентом РАН и новейшую установку компьютерной томографии. Особо хочется отметить, что выпуск подобной аппаратуры, в которой остро нуждается наша медицина, скоро будет налажен на Бахчисарайском комбинате микроэлектроники в полном соответствии с программой ускоренного технологического развития…»
«Русский инвалид», Санкт-Петербург:
«…в рамках празднования 55-летия высадки в Британии состоялась церемония открытия мемориала подвигу штаб-ротмистра Николая Михеева, ефрейтора Василия Головатого и вольноопределяющегося Афанасия Сойки.
На гранитной стеле высечен барельеф. Фигуры справа изображают подбитый броневик, окруженный Нортумберлендскими фузилерами. Слева — фигура, простершая руки в благословляющем жесте — аллегория Матери-Родины, во имя которой совершен этот подвиг. Две части барельефа разделяют отлитые в бронзе медальоны с профилями героев и звезда военного ордена Свято́го Великому́ченика и Победоно́сца Гео́ргия. Поверх них тянется надпись: «5-я бронекавалерийская бригада, Гастингс, 7 июня 1860 г.»
На торжествах присутствовал боевой товарищ и командир этих героев, генерал-лейтенант граф Адашев. Восьмидесятишестилетний ветеран приветствовал почетный караул, состоящий из солдат 5-й Бронекавалерийской бригады прославленным во многих военных кампаниях боевым кличем: «Там, за гребнем лощины, коварный враг!», на что молодые танкисты, как этого требует традиция подразделения, рявкнули: «Рычаги на себя — и вперед!». И все, стоящие поблизости, увидели, как по щеке седовласого генерала скатилась слеза гордости…»
