Встряхнувшись, она осмотрелась. Мусор оказался всего лишь мусором: холодной, безжизненной глиной.
Повсюду, взгромоздившись на кладку, словно стаи птиц-падальщиков, ряд над рядом, маячили облаченные в черное фигуры. Здесь, на открытом месте, оказалось светлее, и Кара смогла получше их разглядеть. На всех были капюшоны и закрывающие рты банданы. Они напомнили девушке толпу ребятни, время от времени кучкующейся у углового магазина на ее улице. Вот только она не могла вообразить, чтобы те сидели, как эти: дисциплинированно, тихо-смирно. На незаконно закрытых лицах виднелись только глаза.
Один из них лениво развалился на куче обломков, словно принц на троне отца. Сдвинувшись, он подался вперед, глядя на нее из-под капюшона. Кара различила под джемпером мощное тело. Его руки казались плотными и грубыми, словно от физического труда. Несколько взглядов метнулось к нему. «Наверное, это Гаррисон Крей».
Кара почувствовала покалывание в затылке. Этот человек приказал ее убить.
«Что ж, тогда можно и встать».
Со связанными руками об этом оказалось легче подумать, чем сделать, но никто не пытался ее остановить, и девушке удалось подняться. Крей тоже встал, одновременно с Карой, словно в этом месте без зеркал играл роль ее отражения. Ощущения оказались до странности сближающими.
Когда он заговорил, голос прозвучал на удивление молодо.
– Чего ты хочешь?
Простой вопрос. Ответ тоже получился простым.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне найти Парву Хан, – сказала она.
Атмосфера во дворе изменилась. Послышалось озадаченное бормотание и обрывки смеха. Ткань банданы Крея немного сместилась, словно под нею зазмеилась улыбка. А потом зашевелился и он сам.
Крей подошел к Каре. Его рука двинулась, и левый глаз девушки внезапно ослеп: к глазнице прижался холодный металл. Потребовалась секунда, чтобы перефокусировать правый глаз и увидеть ствол пистолета, отходящий от слепого пятна, и бледные пальцы Крея, обхватившие рукоятку.
– Гаррисон! – встревоженно взвизгнула Эспель.
Даже закутанную в толстовку и косынку, Кара узнала ее, когда она шагнула вперед, протягивая руку.
– Что ты?..
– Все в порядке, Эспель! – крикнула ей Кара. – Если твой босс считает, что его пистолет – самое страшное из того, чем мне тыкали в глаза, он ошибается.
Слова, слетевшие с ее губ, не походили на ее собственные. Они бы больше подошли Бет, загнанной в угол, раненой и храброй: очередная не-совсем-она, за которой можно спрятаться.
Крей посмотрел на Кару. Его глаза оказались такими же бледно-голубыми, как у Эспель, только напоминали лед, а не небо.
– Все пойдет гораздо быстрее, если ты не будешь пытаться казаться смешной, – посоветовал он.
– Все пошло бы куда быстрее, если бы ты не пытался выглядеть суровым, – возразила Кара.
Крей фыркнул, всколыхнув бандану. Кара поняла: с этой банданой что-то не так. Ткань слишком плотно прилегала к коже.
– На свой роток не накинешь платок?
Прикусив восстановленную губу, Кара улыбнулась.
– Нравится? – поинтересовалась она. – Свежесработанный.
Большой палец Крея лег на курок пистолета, взводя его: элегантная демонстрация иссякающего терпения.
– Ты не хочешь этого делать, – Кара втиснула браваду под раздувающееся давление в груди. Девушка смутно осознавала, что уверенность – единственный козырь, которым она обладала. Она передала себя ему в руки, понимая, что Крей хочет ее смерти, и он хотел знать, почему.
– Чего ты хочешь? – спросил Безликий. Она дышала, пока ему было любопытно.
– Выстрел мне в лицо, – продолжила Кара, – не повредит ликвидационной стоимости?
– Что?
– Вы ведь этим занимаетесь? – спросила она. Страх так вскружил ей голову, что почти казался мужеством. – Забираете лица зеркалократов?
На ужасную долю секунды девушка подумала, что просчиталась. Она увидела, как костяшки Крея побледнели, и каждая ее мышца сжалась от мысли о пуле, прогрызающей глаза, входя в мозг.
Но никакой пули не последовало. Крей, напротив, опустил пистолет и сделал шаг назад.
– Ты слишком много сидишь в интернете, графиня, – сухо заметил он. – Он искажает твои представления о реальности. Джек! – позвал он через плечо. – Подойди и представься своей коллеге из высшего общества.
Долговязая фигура в зеленых армейских брюках неуверенно поднялась со своего насеста.
– Ты уверен, Гаррисон?
– Пока я не собираюсь отпускать ее миловидность живой, так что уверен. На здоровье.
Долговязый, немного спотыкаясь, подошел к ним. Его руки дрожали, когда он стянул капюшон с банданой.
Кара вздрогнула. Угловатое лицо юноши оказалось цельным и асимметричным, что всего пару дней назад показалось бы Каре нормальным. У него были рыжеватые волосы и нервная улыбка.
– Джек Вингборо, – представился он. – Третий граф Тафнелл-парка.
Он протянул было руку, но она зависла между ними, когда Кара многозначительно посмотрела через плечо на свои связанные запястья.
– Или, по крайней мере, был им, – заключил Джек.
Кара вспомнила видео, которое показала ей Кейс: кошмарный подвал, пустое лицо, лохмотья, безгубый рот. Ее горло пересохло.
– Тогда… тогда кто?.. – выдавила она.
– Мой младший брат, Саймон. – Губы графа сжались в жесткую линию. – Тетушка Мэгги не знает полумер.
Кара вздрогнула:
– Прости… Я не…
– Зеркалократы едва ли могли объявить, что я сбежал, дабы присоединиться к революции. Они должны были сделать две вещи. – Джек улыбнулся одной из тех улыбок, что состоят только из зубов и напряжения. – Объяснить мое исчезновение и наказать меня за него. Сняв Сая в своем маленьком фильме, они убили двух зайцев… не говоря уже о такой мелочи, что убрали нас обоих с дороги: теперь право наследования у семьи Кейс. О, я свистнул, сколько смог унести, но, уверен, в год выборов отцовские деньги придутся очень кстати.
«Младший брат», – подумала Кара, и что-то сжалось у нее в животе. Джек Вингборо сам казался подростком, угловатым и прыщавым. Сколько же было Саймону?
– Лотерея поддерживает эту систему, – тихо проговорила Эспель. – Систему, которая калечит детей, чтобы наказать родителей.
– И у этой системы твое лицо, – заметил Крей. – Напомни-ка, почему я не должен тебя убивать?
– Все просто, – Кара попыталась говорить со спокойствием, которого не испытывала. – Меня здесь нет.
Крей насмешливо тявкнул:
– Правда? А выглядишь, как она.
– Строго говоря, – возразила Кара, – это она выглядит, как я.
