– Нет, нет! – громко воскликнула она. (Между нами произошла быстрая перепалка.)
– Не обращай внимания на портьеру!
– Так будет лучше!
– Нет! Доверься мне.
Она ловко выскользнула из моих объятий и, взглядом попросив у меня прощения, на четвереньках подползла к портьере и медленно раздвинула ее. Муж спал, откинув руку, его пальцы крепко сжимали полную рюмку. На мгновение он очнулся от сна, открыл глаза и снова равнодушно закрыл их. Затем он окончательно уснул. Моя подружка распахнула капот и страстно прильнула ко мне, довольная тем, что я был изумлен, но не испуган. Мы возобновили любовную игру, и мало-помалу я начал подражать ей в ее маниакальном желании производить шум. Она подпрыгивала, как сумасшедшая, от удовольствия, когда мой взгляд останавливался на бесподобном Джоне, грозящем в любой момент проснуться. Он не просыпался. Он опрокинул рюмку на себя. Когда я уходил, он блаженно храпел. Каждый вечер эта сцена повторялась с незначительными вариациями и преждевременными полупробуждениями, но никакой катастрофы. Месяц спустя, наскучив этим новым однообразием опасности, я прервал все и уехал в Милан.
Встречаются женщины, стремящиеся уверить своего любовника, будто их любви угрожает великая опасность, чтобы пришпорить его храбрость и ум. Мое первое свидание со знаменитой парижской писательницей произошло в такси, мчавшемся в Сюрен
[52]. Красивая, элегантная, зрелая. Умнющая… но не настолько, чтобы превзойти футуриста. Мы несколько раз поцеловались, однако она сопротивлялась – или делала вид, что хочет еще немного поупрямиться. Я хотел побыстрее вернуться в Италию, но только после того, как сорву этот редкий оранжерейный цветок. Поцелуй за поцелуем.
– Ne sois pas si brutal! Ah! Le terrible italien! Calme-toi. Sois doux. Ne sois pas si impatient!
[53]
На мосту через Сену затор. Мы останавливаемся.
– Dieu! Voilà mon mari! Dans cette auto! Quelle rage! Pas de veine! Filons vite. Crie au chauffeur de partir et filer. Je savais bien qu’il nous guettait
[54].
Мчимся. Направо. Налево. Вдоль по узким, поднимающимся вверх улочкам. На каждом повороте я невозмутимо даю указания водителю. Она вжалась в сиденье, закрыла лицо муфтой, боа, что-то бормотала, яростно шипела, упрекая меня, машину, улицу, фуры. Я – само спокойствие. Я не видел ее мужа. Мне с трудом верилось, что он решился бы преследовать нас на автомобиле, тем не менее я сделал вид, что поверил ей. Нужно было найти подходящую гостиницу. В первой попавшейся нас наверняка легко найти. Вперед. Мчимся. Вторая гостиница. Третья. Три четверти часа с дьявольской скоростью. У пятой водитель сдался. Нужно остановиться. Мы вышли из машины и потащились вниз по улице, содрогаясь.
– Brrrrrr, quelle frousse! Tu n’a peur de rien, toi. Mon mari est terrible. Il est capable de te tuer…
[55]
– Ça n’a pas d’importance
[56].
Восхитительное легкое белое вино. Неторопливые поцелуи. Crescendo appassio-nato
[57].
Затем прекрасная литераторша сделала все, чтобы приуменьшить бесспорное превосходство итальянского поэта-футуриста. Эротическая тайна исповеди.
7. Женщина и ревность
Я предвижу громкий протест женщин: «Все это можно назвать прихотью, вожделением, случайным увлечением, но это не любовь, не жестокая, всепоглощающая, безумная страсть, пылающая ревностью…»
Никому не пожелал бы я пережить то, что довелось испытать мне в двадцать пять лет. Пьемонтка Ада Росси, хрупкая, высокая, бледная, с огромными голубыми глазами невинной девочки, с крупноватым ртом, здоровая, любящая хорошо поесть, чувственная, остроумная, интуитивная, лишенная сентиментальности, с прекрасными формами, несмотря на кажущуюся худобу, ленивая, но страстная, уверенная в себе и в своем непобедимом очаровании. Ее муж, богатый немецкий коммерсант, часто отлучался по многочисленным торговым делам в Смирну
[58] и Константинополь. Он устраивал пышные приемы, и его салон слыл одним из самых интересных в Турине. Там мне довелось повстречаться с Арриго Бойто
[59] и Джакозой
[60], которым поклонялись, как двум божествам. Благодаря успеху моих стихов я встретил у них самый благосклонный прием. Наша любовь вспыхнула. Не я овладел ею. Она желала меня и овладела мной. Несколькими неделями позднее ее муж уехал на Восток. Мы предавались счастливой любви, без уверток и лжи, всю зиму напролет. В первых числах августа я присоединился к ней в Алассио
[61].
Ее сопровождал дядя, старый жуир и игрок, немощный, апоплексический и порочный. Здесь все резко изменилось. Любила ли она меня? Да. Так же, как и раньше. Желала ли она меня? Безумно. Она отдавалась мне, как в первый раз, горячо, трепетно и восторженно. Тем не менее какая-то тень омрачала нашу любовь. Ада Росси казалась слишком восторженной, слишком возбужденной и сладострастной в своем элегантном купальном костюме, чувствуя на себе плотоядные, раздевающие взгляды многочисленных полуобнаженных мужчин с накачанными мускулами. Такие взгляды гипнотизируют. Простой флирт. Возможно. Но это не доставляет удовольствия и не воодушевляет. Жестокая ненависть начала отравлять мне кровь. Бессонные ночи. Горькие слезы разъедают глаза. Выследить. Застать врасплох. Коридор. Темные артерии «Гранд-отеля», наполненные моей собственной пульсирующей кровью. Бесшумные шаги. Мучительное желание, чтобы все наконец раскрылось. Чьи это пальцы сжимают ручку двери?.. Не ее ли?.. Истерический скрежет ключа…
