Она влюбилась. Она была замужем. Она выстроила себе другую жизнь, а сейчас собиралась родить ребенка. Ну так что? Чего он ожидал? Что она навсегда останется привязанной к прошлому? Или что когда-нибудь он получит свой шанс? Что когда-нибудь окажется достаточно хорош? Он почувствовал, как в горле у него рождается смех. Как все глупо. Какое это имеет значение? Это было миллион лет назад. Просто ему хотелось получить шанс. Только и всего. У него было ощущение, что он всегда упускал возможности, словно его попытки заполучить настоящее счастье всегда каким-то образом пресекались. Как если бы кто-то постоянно и несправедливо его ущемлял.
Но он-то думал, что с этим примирился. Выбрав Клодию, он признал, что у него не будет семьи, с ней не будет. Ее одной будет достаточно. Ему просто необходимо было поговорить с Клодией, услышать ее голос, знать, что они на правильном пути и что через пару дней начнется их по-настоящему совместная жизнь. Этого будет достаточно.
Он позвонил ей в очередной раз, выждал много гудков, и наконец она ответила.
– Что такое? – спросила она шепотом. – Сейчас неподходящее время.
– Он там?
– Да, он здесь, ясное дело. Мы дома.
– Как у тебя дела? Все в порядке?
– Прекрасно.
– Ты с ним поговорила?
– Нет еще. Жду подходящего момента.
– Я по тебе скучаю. – Молчание. – Клодия? Ты там?
– Я здесь, да.
Дэн не хотел этого знать, но по какой-то причине не смог удержаться и спросил:
– Ты с ним спала?
– Дэн!
– Да или нет?
– Я его жена и была с ним в разлуке пять недель. Как ты думаешь?
– Господи, Клодия.
– Послушай, мне надо идти. Он сейчас войдет, мы идем на обед. Просто… прояви терпение, о’кей?
Она дала отбой.
Дэн опустился в рабочее кресло, упер локти в колени и обхватил голову руками. Его мутило. Зачем она сказала ему про это? Зачем он спросил? Чертов идиот. Внезапно он рассвирепел; вскочил на ноги, схватил глупый маленький горшок с глупым маленьким лиловым цветком и собрался с силой швырнуть его о стену. Но вовремя остановился. Поставил горшок на место и тщательно замел под ковер высыпавшуюся землю. Уселся на пол, скрестил ноги и положил руки на колени ладонями вверх, соединив при этом кончик большого пальца с кончиком среднего. Закрыл глаза и сделал несколько вдохов и выдохов. Почувствовал себя немного лучше. Он попытался очистить сознание, забыть про здесь и сейчас, но тошнотворное чувство не уходило, и он не мог изгнать из головы картинку: голова Клодии откинута назад, белеет голая шея, и чье-то тело двигается поверх нее.
17 ноября 1996 г.
Дорогая Джен!
Я не знаю, дойдет ли до тебя это письмо. Эндрю говорит, что отсылает свои письма к тебе твоим родителям, но не уверен, пересылают ли они их тебе.
Прошло уже почти пять месяцев. Я ждал, понимая, что тебе понадобится время. Я знаю, ты, вероятно, хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Но я не хочу, чтобы ты думала, будто я не думаю о тебе. Каждую минуту я спрашиваю себя, где ты и что делаешь. Придешь ли ты в себя и вернешься ли когда-нибудь обратно.
Я понимаю, почему ты уехала, но, пожалуйста, возвращайся.
У тебя нет причин чувствовать себя виноватой. Все это не твоя вина. Это моя вина, моя и Эндрю: это мы вели машины слишком быстро. Ужас состоит в том, что я избежал наказания. Во всяком случае, официального.
Эндрю не так повезло. Ему приговор будет вынесен в следующем месяце. С его юридической карьерой будет покончено. Хотя считают, что он избежит наказания в виде лишения свободы. Нат поправляется. Она по-прежнему в доме у родителей, но теперь уже большую часть времени не в инвалидном кресле, что, я думаю, свидетельствует о серьезном улучшении. Она поговаривает о возвращении в Лондон, о возвращении на прежнюю работу. Лайлу я вижу редко. Думаю, дела у нее не слишком хороши. Трудно сказать, потому что она не желает говорить об этом. Впрочем, она не сильная. Не такая сильная, как ты.
Мы скучаем по тебе, Джен.
Я не могу знать, что ты чувствуешь, но знаю, что вперемешку со всем горем будет что-то еще, и знаю, что это связано со мной. Могу ли я извиняться, не чувствуя раскаяния? Но, Джен, я не могу раскаиваться в этом, хотел бы мочь, хотел бы сожалеть о том, что это вообще случилось, но не могу. Не могу заставить себя желать, чтобы этого никогда не случалось.
Пожалуйста, дай мне шанс помочь тебе, Джен. Помочь справиться. Я только прошу о шансе.
Возвращайся.
Дэн
Глава девятая
В доме кончились дрова, и Зак вызвался принести. Лайла ухватилась за возможность отправиться вместе с ним, выкурить сигарету и уйти от разговоров о младенце. Она никогда не умела источать восторги по поводу материнства. Зак сходил наверх за куртками, и, выйдя через черный ход, они направились, рука об руку, мимо амбара, вверх по холму, к дровяному сараю. Яркое солнце слепило глаза.
– Хочешь вернуться за темными очками? – спросил Зак.
– Все нормально, – сказала она, заслоняя глаза рукой. Они смотрели на купу деревьев вдалеке, посреди холма, за сараем. Внезапно Лайла застыла на месте.
– Что такое?
– Ничего, – ответила она и зашагала дальше. Просто на миг ей показалось, что она увидела, как кто-то движется за линией деревьев. Ее это напугало. Она поморгала, но там ничего не было. Никого. И все равно она почувствовала, что ей не по себе. Было что-то в этой роще, что-то пугающее и вместе с тем притягательное. Она чуть крепче сжала руку Зака; он повернулся к ней, улыбнулся и поцеловал в макушку.
– Красавица, – сказал он, и она тотчас почувствовала себя в безопасности.
Зак наполнял корзину дровами, а Лайла сидела на бревне и курила. Дров подходящего размера осталось не так много, поэтому Зак решил наколоть еще. Он снял куртку, взял топор и широко улыбнулся Лайле, которая фотографировала его на телефон.
– Ну, ты даешь, малыш. Настоящий Том из Финляндии
[10].
– Что еще за Том?
Она лишь улыбнулась ему и покачала головой.
Через пару минут он прервал работу и отер пот со лба тыльной стороной перчатки. Заслоняя глаза от солнечного света, посмотрел вниз, на дом и на долину.
– Здорово, правда?
– М-м-м, – пробормотала она, глядя скорее на него, чем на открывающийся вид.
– Посмотри, Лайла! Это невероятно. Все это пространство. Этот чистый воздух! – Лайла сделала длинную затяжку. Зак поднял взгляд к небу. – Ты безнадежна. Должен сказать, я согласен с Эндрю, – сказал он, снова взяв топор и готовясь помахать им еще. – Джен сумасшедшая, что хочет продать этот дом.
