– Никому не следует выходить в такую погоду, – отозвался Зак.
Дэна внезапно захлестнула неудержимая ярость. Что до сих пор делает здесь этот здоровенный, накачанный кусок мяса? Ответственность за Лайлу лежит на нем. Если кому-то предстоит рисковать жизнью и здоровьем, чтобы вернуть ее обратно, это должен быть он.
– Ради бога, что с тобой? Если бы ты сразу побежал за ней, как сделал бы любой разумный мужик, мы бы сейчас не вели этот разговор. Она твоя девушка, черт возьми, она пьяна, она расстроена, и ты только что позволил ей убежать в метель. Кто так делает?
– Я знаю Лайлу…
– Мы все знаем Лайлу. Мы переживаем за нее…
– О, погоди-ка, разве ты не тот парень, который напрочь унизил ее в знаменитом кинофильме?
– Какое, к дьяволу, это имеет сейчас значение? – завопил Дэн, вскидывая руки в воздух. – Ты хочешь сказать, что раз я снял фильм – художественный вымысел – больше десяти лет назад, то я за нее не переживаю? Ты идиот, знаешь ты это?
Хлопнула парадная дверь. Дэн повернулся и увидел, как Эндрю большими шагами направляется к машине Джен. Джен дернулась было вслед за ним, но Зак схватил ее за руку и остановил.
– Дэн прав. Тебе не следует идти. – Они остались стоять неподвижно, тем временем как Эндрю открыл дверцу машины, запрыгнул внутрь и начал медленно выворачивать на подъездную дорожку. Все трое следили за тем, как желтые галогеновые огни постепенно тускнели, а потом и вовсе исчезли, когда машина свернула на дорогу.
14 сентября 1999 г.
Электронное письмо Эндрю Дэну
Привет, Дэн.
Спасибо за твое сообщение. Мне жаль, что дела так обернулись. Я знаю, для тебя это был важный вечер, надеюсь, он не был испорчен.
Ты должен понимать, однако, что нам было нелегко это смотреть. Да, это художественный вымысел. Да, не ты делал окончательный монтаж. Но ты отвечал за большую часть остального, Дэн, и я думаю, мы оба можем согласиться, что лишь очень небольшая часть была вымышлена, не так ли? И ты мог бы по крайней мере предупредить нас о содержании.
Мы все считали – так нам намекнули, – что это будет беллетризованный рассказ о твоем детстве. И до некоторой степени так оно и было. Ты должен был предупредить нас, что сюжет будет включать трагическую смерть друга и последствия этого – ты ведь прекрасно понимаешь, что это рассказ не только о твоей жизни, Дэн, он и о наших жизнях тоже.
Я не говорю, что ты не имел права этого делать, «использовать» смерть Конора. Полагаю, писатели и режиссеры так и поступают. Поскольку трагедия – вещь очень яркая, она вызывает к себе такое отношение. Я просто думаю, что если бы ты хотел, чтобы мы правильно отреагировали, тебе следовало дать нам знать, с чем мы столкнемся.
И давай не будем слишком сильно себя обманывать: ты называешь это художественным вымыслом, но там были определенные люди и ситуации, очень узнаваемые. Твой персонаж, похожий на Лайлу, просто карикатура, ты разнес ее в пух и прах. Я не удивлен, что она так больно задета. Полагаю, поскольку это твоя история, вполне естественно, что ты изобразил себя главным героем, тут я, пожалуй, не имею ничего против. Но что меня задело, так это тот маленький любовный треугольник, который ты туда вставил. Назови это хоть тысячу раз художественным вымыслом, Дэн, но вот что я увидел: я увидел твои фантазии о том, как Джен влюблена в тебя, как она отвергает Конора ради тебя, как остается с тобой. Это было оскорбительно для меня, для Нат, для всех нас. Это было оскорблением памяти Конора. Можешь себе представить, что должна была почувствовать, глядя на это, мама Конора? Или его брат? А что почувствовала Джен? Я лишь надеюсь, что она не видела этот фильм, как мне кажется, она бы больше всех нашла его оскорбительным.
Я полагаю, в каком-то смысле я всегда знал, что ты испытывал к ней чувства, выходящие за рамки дружеских, но она не твоя, Дэн. И никогда твоей не будет.
Я думаю, что встретиться сейчас – не очень хорошая мысль. Нат до сих пор здорово раздражена всем этим делом. Она не очень-то одобряет переписывание истории. Я тоже до сих пор здорово обозлен.
Может быть, через несколько месяцев. Я искренне желаю тебе успеха, Дэн. И надеюсь, что он не будет тебе слишком дорого стоить.
Эндрю
Глава тринадцатая
На дороге был снег, но ехать оказалось не слишком трудно. Видимость была слабая, действительно очень слабая – это явный минус, но положительной стороной было то, что вероятность сильного движения на данном конкретном участке дороги посреди метели очень мала. Другой минус – это, конечно, то, что он выпил три бокала вина. При этой мысли у него перехватило горло, он силился сглотнуть. Как он мог опять пойти на это? С другой стороны, что еще он мог сделать? Не могли же они просто оставить ее здесь. Зак, вероятно, прав, она, вероятно, развернется и придет обратно, но что, если нет? Что, если она поскользнулась и вывихнула лодыжку и лежит сейчас, охваченная болью и страхом? Что, если ее сбила машина? Это же Лайла. Ее нельзя оставить одну, он не оставит ее одну.
Он ехал очень, очень медленно, стрелка спидометра едва достигала пятнадцати километров в час. Сколько это будет в милях? Он напряг мозги в поисках коэффициента пересчета. Вероятно, где-то около десяти. Десять миль в час! Это смехотворно, он мог бежать быстрее. Эндрю надавил на акселератор чуть сильнее. Он никогда раньше не ездил в сильный снегопад, но помнил, как его учили ездить по снегу и льду на курсах, которые он посещал, когда возвращал водительские права. Если ведешь машину слишком медленно, говорилось там, то теряешь движущую силу и застреваешь. Впрочем, здесь, на горе, этот совет не очень подходил. Нельзя ехать слишком быстро, потому что не хочется использовать тормоза. Просто сними ноги с педалей и правь. И отводи себе больше времени на торможение. Впереди приближался поворот. Он снял ноги с педалей и почувствовал, как машина движется по инерции.
«Была дорожная авария. Я ехал слишком быстро. У меня было повышенное содержание алкоголя в крови». Вот как он рассказывает свою историю, когда приходится это делать. Он рассказывает ее нечасто, но иногда этого не избежать. На собеседованиях при устройстве на работу, например, когда ему приходится объяснять свою судимость.
А вот чего он не говорит, чего он не говорит никогда.
Он никогда не упоминает, что в тот уик-энд отмечали его успех. Он закончил стажировку, и ему предложили работу у Файнмана и Хикса, в ведущей юридической фирме по уголовному праву и правам человека. О такой работе можно было только мечтать, это была такая возможность, на которую он едва осмеливался надеяться и о которой молился, и вот он ее получил. Родители Натали куда-то уехали; был жаркий июньский уик-энд, и они все взяли дополнительные выходные на пятницу и понедельник. На все четыре дня дом оставался в их распоряжении.
Он никогда не упоминает, потому что это кажется не особенно важным, что Дэн недавно приобрел свою первую машину: красную «Альфа-Ромео Спайдер Велос» 1976 года. Джен и Натали ехали с Дэном (Нат втиснулась на крохотное заднее сиденье, так что коленки упирались в подбородок). Эндрю вел другую машину – меньше приспособленный для гонок автомобиль «Воксхолл Нова», который принадлежал его матери. Его девушка Лайла сидела рядом с ним, а Конор на заднем сиденье.
