– Зак нашел свечи!
Она обернулась. В гостиной стояла Джен с зажженной свечой в каждой руке, за ней стоял Зак.
– Нат! Господи, ты дрожишь. О, Нат, все будет хорошо. – Джен отдала свечи Заку и поспешила к Натали, обняла ее. – С ним все будет в порядке. Все будет хорошо.
Натали улыбнулась и кивнула. Ее отвлекло появление Дэна в дверях, у них за спиной, он держал в руке листок бумаги. У него был бледный, потрясенный вид. Словно он увидел призрак.
Зазвонил телефон, и все подскочили.
31 августа 2002 г.
Дорогая Джен!
Мои поздравления. Конечно, я не вижу здесь ничего странного, ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой, я желаю тебе самого большого счастья, какое только можно. Мне не терпится с ним познакомиться. И я вовсе не смущен – тайное бегство с возлюбленным кажется мне прекрасной идеей. Жаль, что немногие так поступают…
У нас все хорошо. Девочкам на прошлой неделе исполнилось два года. У нас на заднем дворе собралось четырнадцать малышей. Это был абсолютный бедлам, хочу тебе сказать. Я никогда так не уставал за всю свою жизнь. Но все равно это был фантастический день, им все позволялось, и они наслаждались вовсю. Я попрошу Нат послать тебе несколько фотографий.
Нат решила уйти из «Мюррей букс» – она решила, что все-таки будет полностью заниматься детьми. Надеюсь, так ей будет лучше. Я предположил, что, возможно, она найдет время писать, раз не работает, но это не имело успеха. Я выслушал короткую резкую лекцию о том, что быть матерью близнецов – это означает работать с полной загрузкой. Но мне грустно за нее, потому что я знаю, что она недавно попыталась писать и из этого просто ничего не вышло. В последнее время у нее ужасные проблемы со спиной, поэтому она сидит на очень сильных обезболивающих и находит, что они влияют на ее концентрацию. Кроме того, она не может сидеть за письменным столом продолжительное время, потому что начинает болеть спина. Это надрывает мне сердце, Джен. Она такая сильная, она почти никогда не жалуется, даже когда я вижу, что ей по-настоящему плохо. И она замечательно ведет себя с девочками, никогда не позволяет им видеть, что она устала или страдает. Она всегда готова бегать с ними по саду, как бы это ни было для нее трудно.
Ах, если бы я мог как-то облегчить ее страдания.
Извини. Распустил нюни. В остальном у меня все хорошо. Я сейчас заканчиваю свою учительскую подготовку и в сентябре начну работать в «Грейстоун комп». Жду этого с нетерпением, хотя и страшновато. Я уверен, что мальчики-подростки сейчас очень зрелые. И я знаю, что девочки определенно вызывают больше опасений.
Не хочешь ли ты к нам приехать? Привози с собой месье Жан-Люка! Нам не обязательно оставаться все время в Рединге, я знаю, это не так уж увлекательно. Мы могли бы провести несколько дней в Лондоне или поехать в Котсуолдс или еще куда-то. Я так бы хотел с тобой увидеться, Джен. Мне тебя не хватает.
С любовью,
Эндрю
P. S. Почти забыл сказать: на день рождения Шарлотты и Грейс приезжал Ронан – он был в отличной форме. Много спрашивал о тебе, говорил, что они с мамой очень бы хотели тебя увидеть. Здорово было с ним повидаться: всякий раз, как я его вижу, я чувствую, что как бы мельком снова увидел Конора. Это радует мою душу.
Глава девятнадцатая
В гостинице в деревне оказался только один свободный номер.
– У нас есть для вас люкс для молодоженов, – подмигнув, сообщил Эндрю усатый месье Карон. – Камин, grand lit
[13], все в ажуре. – Он одобрительно улыбнулся Лайле, которая как-то ухитрялась выглядеть гламурно даже с прилипшими к лицу волосами и размазанным по щекам макияжем. Лайла оставила Эндрю улаживать формальности, а сама пошла наверх наливать себе ванну.
Гостиница «Ла Пети Оберж» была типично альпийской постройкой на главной улице Вильфранша, между пекарней и табачной лавкой. При ярком солнце она, должно быть, выглядела довольно скучной и невзрачной, но, заваленная снегом, со струящимся из окон теплым светом, показалась Эндрю и Лайле мечтой, настоящим раем.
Им пришлось оставить машину там, где она застряла, – упертой в дерево на склоне горы перед въездом в деревню. К счастью, они не доехали, как боялся Эндрю, до самого края пропасти. В том месте, где они потерпели крушение, было небольшое понижение от дороги, расстояние метров в десять или больше до того места, где земля обрывалась на сотни футов вниз, до самого дна долины.
Им также повезло, что водитель машины, врезавшейся в них сзади, краснолицый мужчина, от которого сильно пахло бренди, не был заинтересован впутывать в дело полицию. Напротив, он очень извинялся, клялся, что во всем виноват только он один, и оставил им свои координаты, обещая на ломаном английском возместить нанесенный ущерб.
Заполняя бланк за стойкой администратора, Эндрю осознал, что у него нет при себе ни кредитки, ни денег, но, к счастью, когда он объяснил, что гостит у мадам де Шассаньи, что живет выше, месье Карон с радостью поверил, что все будет оплачено.
– Ах! La belle anglaise! Vous êtes son frère?
[14] – спросил он, вглядываясь в Эндрю в поисках черт семейного сходства.
Ее брат.
– Oui, – улыбнулся Эндрю. – Son frère
[15].
Когда с формальностями было покончено, Эндрю устало потащился по лестнице на второй этаж. Он толкнул дверь и вошел в рай: люкс для новобрачных был большой комнатой, в центре которой находилась огромная кровать с пологом на четырех столбиках, по бокам камина стояли два потертых кресла, а крохотное окно под самым потолком выходило на дорогу. Здесь было тепло и чисто и пахло древесным дымом и сосной. В своей промокшей одежде, дрожа от холода, эмоционально вымотанный, он мог бы расплакаться от облегчения.
Пока Лайла грелась в ванне, он позвонил на номер Джен со стационарного телефона, послушал, как она кричит:
– Нат, это он. С ним все в порядке!
Во второй раз за последние минуты он почувствовал, что может заплакать. Он извинился за машину, но Джен, похоже, это не заботило.
– Плевать на машину, – сказала она. – Слава богу, что вы целы.
К телефону подошла Нат. Некоторое время никто из них ничего не говорил. Затем самым тихим и виноватым голосом она сказала:
– Прости. Прости, пожалуйста.
– Все в порядке, – заверил он ее. Все было далеко не в порядке, но он не мог сказать то, что чувствует, даже толком не знал, что именно он чувствует, у него не было времени переварить ее слова. – У меня все хорошо. Я в гостинице в Вильфранше. Здесь совсем не так плохо. Очень комфортно. Не знаю, смогу ли я добыть здесь чего-нибудь поесть, но… что ж. Мы плотно поели за обедом. Так что для меня будет, пожалуй, неплохо пропустить одну трапезу. – Он болтал о пустяках, молол жизнерадостный, бодрый вздор, чтобы замаскировать неловкость. – Извини, что заставил тебя волноваться. Сейчас все хорошо?
