Джен покачала головой, отхлебнула кофе.
К счастью, Натали сменила тему. Она стала расспрашивать Джен о ее планах: выбрала ли она уже имя для будущего ребенка (нет), будет ли она жить со своей матерью в Танбридж-Уэллс, когда переедет в Англию (определенно нет). Джен объяснила, что, вероятно, обоснуется в Лондоне или, возможно, в Оксфорде. Есть возможность получения работы в «Оксфорд юниверсити пресс». Через несколько минут они впали в более или менее уютное молчание, потягивали кофе и наслаждались спокойствием утра.
Они сварили яйца и приготовили тосты, поговорили о Шарлотте и Грейс и жизни в Англии, о том, чего следует ожидать Джен. Ей доводилось приезжать на несколько дней, например, на похороны отца, но в общей сложности, с того года, когда произошла авария, она провела на родине, наверное, меньше пары недель. Разговор тек приятно, по-компанейски; все было за этим завтраком именно так, как рассчитывала Джен, когда приглашала их в гости, только она представляла себе, что за столом их будет шестеро, а не двое.
– Мальчики заспались, – сказала она, вслух отмечая очевидное.
– Да, точно. Зак недавно вышел из подросткового возраста, правда? А ты же знаешь, как подростки могут спать, – вздернув бровь, усмехнулась Натали.
– Он довольно молод, да?
– Молод и красив. Не могу сказать, что я ее осуждаю, – пожала плечами Натали. – Я имею в виду, что вряд ли у них особенно есть о чем поговорить, но…
– Они выглядят вполне счастливыми, – сказала Джен.
Натали снова пожала плечами.
– Кстати, как тебе Дэн? – спросила она. Джен чуть испугалась. Как это они перешли от Лайлы и Зака к Джен и Дэну? Что она пытается сказать? Знает ли что-нибудь? Джен попыталась понять это по выражению ее лица, но оно у Натали было довольно невинным. – Ты ведь с тех пор его не видела?
– Не видела.
– Вы были так близки какое-то время.
– Да.
– Этот фильм, он был…
– Честно говоря, я не хочу говорить об этом, Нат. – Натали не знала, что Джен так и не посмотрела тот фильм и он ее совершенно не волновал.
– Хорошо, не будем. Но как тебе с ним, не тяжело?
– Все прекрасно, – ответила Джен, стараясь говорить беспечным голосом. К щекам вдруг прилила краска, она почувствовала себя так, будто ее поймали на лжи. Она резко вскочила на ноги и, отвернувшись от Натали, спросила: – Хочешь еще кофе?
– Мне хватит, спасибо. – Джен услышала в ее голосе нотку озадаченности.
И как раз в этот момент вошел Дэн, с чемоданом в руке.
– Всем доброе утро, – буркнул он, проходя через кухню в холл, где оставил свой чемодан. – Кофе найдется?
Джен вопросительно посмотрела на него.
– Конечно, – ответила она, наливая и подавая ему кружку.
– Ваше здоровье, – сказал он, отворачиваясь. Он подошел к окну и посмотрел на улицу. – Сегодня ведь расчистят дорогу? Потому что мне, пожалуй, днем надо трогаться.
– О… Да. Сегодня днем как раз и расчистят, я думаю. Но вот только подъездная дорожка…
– Это ничего. Подъездную дорожку я одолею.
Вот так, значит. Она вглядывалась в его лицо в поисках каких-то следов нежности, которую видела вчера ночью, но их не было. Когда он ей улыбнулся, это была просто вежливая улыбка дружелюбного знакомого, а манера разговора стала такой же, как в первый вечер: гладкой, бойкой, но поверхностной. Он закрылся, отгородился. Он признавал либо все, либо ничего. Она почувствовала страшную печаль, почти опустошенность; ведь только вчера перед ней промелькнуло что-то: дружба или нечто большее. И ей почти удалось это ухватить, а потом это нечто вот так резко выхватили у нее из-под носа.
От этого она почувствовала невозможную усталость, руки-ноги будто налились свинцом. Будь она одна, со спокойной совестью отправилась бы обратно в постель, она была уверена, что сможет проспать весь день. Но были дела, надо было готовить еду, развлекать гостей. Ее ужаснуло, что почти не осталось дров – и рядом с дровяной печкой в кухне, и в гостиной; это означало, что надо идти в гору, до дровяного сарая. Она обрадовалась, когда услышала на лестнице тяжелую поступь Зака: уж он-то ни в коем случае не позволит ей идти за дровами.
В конце концов он взял с собой Нат – той не терпелось выйти из дома после больше полутора суток сидения взаперти. Джен увидела, как на лице Дэна промелькнул испуг, когда он понял, что остается с ней наедине, и на миг она подумала, не отпустить ли его с крючка, поднявшись наверх, но этот импульс прошел.
– Лучше бы ты не уезжал, – произнесла она. Он в это время смотрел в окно и не повернул к ней головы. – Остался бы до завтра.
– Нет. Теперь это было бы неправильным, – сказал он, по-прежнему не оборачиваясь.
– Ты поговорил с Клодией?
– Я позвонил ей вчера вечером. А она звонила сегодня утром. Она поговорила с мужем. Рассказала ему о нас. Завтра она будет в Париже. – Все это было сказано без эмоций. Ни радости, ни волнения. Он встал из-за стола и наконец повернул к ней голову. – Так что все улажено.
Проходя мимо нее по пути в амбар, он дотронулся до ее руки выше локтя и пожал ее.
– К прошлому теперь нет возврата, – сказал он.
Зак и Дэн потратили около часа, раскидывая снег с подъездной дорожки. Они почти закончили, когда Джен услышала мерное тарахтение, похожее на звук трактора: это снизу, из-под горы, ехал снегоуборщик.
– Нат, – крикнула она. – Они вернулись.
Натали чуть не упала с лестницы. Резко натянула сапоги и выбежала на снег. Джен за весь уик-энд не видела, чтобы она двигалась так быстро.
– Эндрю! – кричала она. – О, слава богу, ты вернулся.
Джен вышла на порог и стала смотреть, как Эндрю и Лайла выбираются из снегоуборщика. Зак подхватил Лайлу на руки, без усилий поворачивая ее в воздухе, поцеловал в губы. Эндрю и Натали стояли рядом и просто обнимались. Джен пожалела, что у нее при себе нет камеры, они выглядели так красиво на фоне снега, залитые солнечным светом. Дэн, стоящий рядом со своей машиной, повернул к ней голову и улыбнулся, на сей раз настоящей улыбкой, и она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.
– Ты должен остаться, – крикнула она.
– Что?
– Я сказала, ты должен остаться!
Он зашагал к ней, его нагнали Эндрю и Натали. Эндрю хлопнул его по спине, они о чем-то говорили, смеялись, впрочем, Джен не слышала о чем. В ушах у нее появился странный звук, что-то вроде звона, она посмотрела на небо, и оно было ослепительным, а ее сердце – о боже, ее сердце – билось все сильнее, и сильнее, и сильнее, а потом свет померк.
Часть вторая
Глава двадцать седьмая
Май 1996 г.
Она ударилась обо что-то головой. Она чувствовала, как на виске у нее вырастает шишка, а под глазом начинает образовываться здоровенный синяк.
