Огромным невидящим бельмом мерцает в тумане мелкая стоячая вода, прикрывающая гибельную трясину.
А что это там за люди в темных кагулах, разместившиеся полукругом в тени могильного камня?! Как будто собрались на призрачное судилище. Нет-нет да и сверкнет оружие или тускло блеснет на латах бляшка...
«Вот оно, - вздрагивает старик, холодея от счастья, - клад! И призраки мертвых тут как тут - охраняют сокровища!» А сердце сладко замирает в алчном предчувствии богатой добычи.
Зорко поглядывая с высоты, он, как коршун, начинает чертить круги над заветным местом. Все ближе придвигается земля, уже можно схватиться за ветви клена... Так, теперь самое главное - не выдать себя каким-нибудь неосторожным звуком... Тихо, только тихо...
Проклятье! Иссохший сук с треском ломается... Мертвые задирают головы... Держаться не за что, и он падает... падает прямо перед зловещими фигурами...
И со всего размаху стукается головой о могильный камень...
Первое, что он увидел, когда пришел в себя, были пятна... Пятна плесени на стене... Колени подгибались, но он все же, кряхтя и спотыкаясь, доковылял до дверей и стал подниматься по лестнице.
Рухнул на кровать... От страха и холода его трясло как в лихорадке, беззубые челюсти глухо стучали в болезненном ознобе.
Красное ватное одеяло навалилось всей своей тяжестью, не давая дышать, зажимая рот и глаза, и, видимо, всерьез намеревалось утопить его в душной грязной трясине матраца. Хотел перевернуться на бок и не мог: поверх одеяла на его груди, удобно примостившись в толстых мягких складках, нахохлился отвратительный пушистый нетопырь - кошмарная летучая мышь с гигантскими пурпурными крылами...
После той ночи старик так и не смог оправиться, за всю зиму ни разу не поднялся со своего ложа. По всему было видно, что он уже не жилец на этом свете.
Лежал и часами смотрел либо в маленькое окошко, за которым в объятиях неистовой вьюги стремительно проносились суетливые легкомысленные снежинки, либо на потолок, обсиженный безнадежно сонными мухами, с тупым, невыносимо нудным постоянством совершающими свои хаотичные бессмысленные перелеты.
А когда от старинной кафельной печи тянуло запахом горелого можжевельника (кхе, кхе, кхе... проклятый кашель!), он закрывал глаза и предавался сладким грезам о том, как придет по весне на нечистое место и откопает наконец заветный клад, по праву принадлежащий отныне ему одному... Все бы хорошо, если б не подспудный страх, не дававший покоя ни днем ни ночью, ведь что ни говори, а заклинание Астарота не было доведено до конца, и несметные сокровища - кровные его денежки! - могли уже давно превратиться в кучу грязи.
Опасаясь провалов памяти, старик на всякий случай нарисовал точный план на обороте какой-то потрепанной книжной
обложки: одинокий клен, небольшую, подернутую болотной ряской заводь и... и его - клад, рядом с заброшенным могильным камнем, тем самым, который знает в нашем городке каждый мальчишка.
По весне потрепанная книжная обложка покоилась в архиве бургомистра, а ее хозяин, Хамилкар Балдриан, - на кладбище.
«Нет, вы только подумайте, этот старый сумасброд нашел-таки клад... Везет идиотам! Несметные сокровища! Миллионы!!! Найти-то нашел, да больно тяжел оказался сундук - сколько старик ни тужился, а вытащить так и не сумел, только надорвался... Теперь уж ему не до сокровищ», - ходили по городку слухи, обрастая самыми нелепыми подробностями. Здравомыслящая часть населения качала головами и сгорала от черной зависти к единственному наследнику, проживавшему в столице племяннику Балдриана - не то писателю, не то поэту, одним словом, сочинителю.
Место на плане было обозначено совершенно четко, страсти накалялись с катастрофической быстротой, и к раскопкам решили приступить немедленно...
Несколько ударов заступом, и... и вот оно... вот: ур-ра, ур-ра, ур-ра! Покрытый слоем ржавчины металлический ларец!
Ликованию толпы не было предела, перенесение ларца в здание городской ратуши вылилось в поистине триумфальное шествие. Слухи о сенсационной находке докатились до столицы, племянник старика был официально извещен о своих наследственных правах, к месту событий отрядили специальную комиссию, снабженную чрезвычайными полномочиями, - и так далее и тому подобное...
Маленький уютный провинциальный вокзальчик бурлил от невиданного стечения народа: весь город как один человек присутствовал здесь, множество приезжих гостей, кругом какие-то служащие в парадной униформе, юркие репортеры, загадочные детективы, фотографы-любители, и - подумать только! - сам господин директор Государственного архивного музея пожаловал, дабы воочию лицезреть историческое место и составить опись найденных сокровищ.
Толпа валом валила на болото и, сгрудившись вокруг свежевырытой дыры, к которой для пущей важности был приставлен полевой сторож, часами благоговейно пожирала глазами земную утробу, породившую столь великое богатство.
Сочная болотная трава, втоптанная в грязь рифлеными каучуковыми подошвами неисчислимых паломников, являла собой зрелище поистине жалкое, тем более нарядными в своем девственно-свежем весеннем уборе казались ярко-зеленые островки кустарника - то здесь, то там торчали они среди топи, лукаво перемигиваясь желтовато-махровыми вербными почками, а когда налетал порыв ветра, эти немые заговорщики вдруг разом, словно в приступе неслышного смеха, перегибались пополам, едва не касаясь водной глади. С чего бы?..
Вот и королева жаб - толстая, в крапленной красными пятнышками мантии, наслаждается она на своей веранде из лютиков и стрелолиста терпким майским воздухом - хоть ей и присуще величавое, впору почтенному возрасту (как-никак 100 003 года!) достоинство, но и на нее сегодня нашло: прямо извелась вся, сдерживая смех... Судорожно, во всю ширь то и дело разевает безгубую пасть, да так, что маленькие глазки совсем утопают в рыхлых складках пупырчатой кожи, и что есть мочи, давясь от немого хохота, как припадочная трясет левой лапкой. Едва кольцо с пальца не слетело - серебряное, с тусклым топазом...
Между тем в присутствии столичной комиссии таинственный ларец был торжественно вскрыт.
Из-под ржавой крышки пахнуло таким нестерпимым зловонием, что даже самые любопытные в первое мгновение отпрянули назад, зажимая носы... На вид содержимое ларца вполне соответствовало своему запаху и ничего, кроме брезгливого отвращения, не вызывало.
Черно-желтая, желеобразная, необычайно тягучая масса с блестящей поверхностью.
Гробовое молчание повисло в воздухе, по рядам прошелестел насмешливый шепоток, отцы города, оскорбленные в лучших чувствах, неодобрительно качали плешивыми головами. Словом, конфуз был полный.
- Ничего особенного, какой-то алхимический препарат, - промямлил наконец господин директор, пытаясь разрядить обстановку.
- Алхимический, алхимический, алхимический... - эхом отозвалось в толпе.
- Алхимический? А как это пишется? С двумя «л» или с одним? - протиснулся вперед один из газетчиков.
