- Алхимитский, алхимитский!.. А по мне, дерьмо оно и есть дерьмо, как ты его ни назови! - угрюмо буркнул себе под нос какой-то небритый тип.
Ларец снова закрыли, опечатали и отправили от греха подальше на экспертизу в физико-химический институт.
Дальнейшие раскопки, предпринятые под покровом ночи какими-то бравыми старателями, судя по всему, ничего не дали.
Пытались даже найти скрытый смысл в полустертой надписи на могильном камне, но как ни изощрялись доморощенные каббалисты, а ничего такого, что пролило бы хоть малую толику света на мрачную тайну ржавого ларца, выжать из безнадежно конкретного текста не могли:
А чуть ниже угадывалось изображение двух скрещенных ног - знак, по всей видимости намекающий на какое-то роковое, может быть даже трагическое, событие в жизни покойного.
И дабы местные любители шарад не зашли слишком далеко в своих герменевтических изысканиях и не истолковали зловещий крест из двух задних конечностей в каком-нибудь гаденьком, порочащем честь мундира смысле, местные власти почли за лучшее официально объявить, что в свое время отставной лейтенант Вилли Оберкнайфер пал смертью храбрых.
Что же касается единственного наследника старика, столичного сочинителя, то участь его оказалась плачевной: дорожные
расходы, номер на постоялом дворе, стол и прочее практически целиком поглотили скудные средства поэта, остаток же ушел на оплату высококомпетентной научной экспертизы. Документально зафиксированное свидетельство, составленное в рекордно короткий срок консилиумом ученых мужей, пришло через три месяца...
Вначале следовал ряд страниц, на которых весьма пространно, со всеми подробностями излагался ход многочисленных экспериментов, потребовавших от добросовестных исследователей полной интеллектуальной и физической самоотдачи, однако, к великому сожалению, так и не увенчавшихся успехом, далее столь же многословно и невразумительно - вся эта словесная размазня была, само собой разумеется, обильно пересыпана загадочными специальными терминами - перечислялись свойства таинственной субстанции, зато заключение поистине являло собой образец спартанского лаконизма: «...согласно всему вышеизложенному, исследуемое вещество ни в коей мере не может быть причислено к известным науке химическим элементам».
Из всей этой галиматьи явствовало одно: содержимое ларца не представляет ни малейшей ценности! Не стоит и ломаного гроша!
В тот же вечер хозяин постоялого двора при всем честном народе выставил некредитоспособного поэта за дверь. Засим, казалось бы, на скандальной истории с кладом можно было поставить точку...
Однако на этом дело не кончилось... Сенсация на сей раз была совсем маленькой, неприметной, даже никудышной какой-то, но городишко наш сонный всколыхнула...
На следующее утро после своего позорного изгнания с постоялого двора отверженный поэт без шляпы, с нечесаными, беспорядочно торчащими волосами мчался по улицам в направлении магистрата.
- Мне открылось! Открылось! - вопил он, задыхаясь от восторга. - Я знаю!!!
Его окружила толпа.
- Что, что вы знаете?..
- Сегодня я ночевал на болоте... - с трудом переводя дух, ответствовал, скромно потупившись, изгнанник, - ...на болоте...
уф... там на меня снизошло... мне явился призрак, трубным гласом возвестивший, что сие есть... В общем, в былые времена... уф... на том самом месте вершили суд чести... уф... и вот однажды... уф...
- К черту с честью, он вам про эту вонючую гадость в ларце что-нибудь рассказал? - сгорая от нетерпения, заорали любопытные.
Затравленно озираясь, несчастный наследник бубнил:
- ...удельный вес 23, поверхность блестящая, двухцветная, легко распадается на мельчайшие элементы, при этом обладает феноменальной клейкостью, не уступающей самым липким смолам... необычайно растяжима и въедлива...
Толпа оскорбленно переминалась с ноги на ногу. Он что их, за дураков принимает? Ведь все это черным по белому значится в заключении научной экспертизы!
- А напоследок, - блаженно закатив глаза, вещал духовидец, - призрак посвятил меня в тайну ларца. Да будет известно вам отныне, возлюбленные мои братья и сестры, что сия не ведомая материя, перешедшая ко мне на правах наследства, есть не что иное, как ископаемый коагулят честного офицерского слова А дабы поправить мое бедственное материальное положение, я немедленно, с высшего соизволения, отписал в один знакомый банкирский дом, предложив членам правления приобрести у меня за кругленькую сумму сию чудесную реликвию. Ибо свершилось поистине чудо: слово, честное офицерское слово воплотилось и...
Тут-то «возлюбленные братья и сестры» убедились в полнейшей правоте самых мрачных своих подозрений: бедняга спятил... Терпение толпы лопнуло; новоявленного пророка живо скрутили...
Кто знает, может быть, в один прекрасный день к несчастному еще вернулся бы разум, если бы не одно письмо, которое вскоре пришло на его имя:
«Очень сожалеем, но вынуждены известить Вас, что предлагаемая Вами "реликвия" не может претендовать - ни в качестве заклада, ни в качестве товара - на сколь-нибудь значительную
ссуду или цену, ибо мы, члены правления, по нескольку раз на день имеем дело с сей материей, в ее самом что ни на есть натуральном, некоагулированном виде, и посему со всей ответственностью смеем Вас уверить, что еще никому не удалось обнаружить в оной ни малейшей ценности.
Примите наш добрый совет и попытайте счастья в близлежащей лавке старьевщика.
С глубочайшим уважением.
Банкирский дом "Наследники А. Б. В. Вухерштайна"»
[169].
Этот последний удар был настолько страшен и сокрушителен, что даже безумный поэт осознал всю безнадежность своего положения и в отчаянии перерезал себе горло...
Теперь он мирно покоится на местном погосте бок о бок со своим сумасбродным дядюшкой Хамилкаром Балдрианом.
БЕЛЫЙ КАКАДУ ДОКТОРА ХАЗЕЛЬМДЙЕРА
Каждому мало-мальски образованному человеку известен доктор Сакробоско Хазельмайер - да, да, тот самый, который, как явствовало из полицейских протоколов, несколько лет назад ранним утром того знаменательного дня, когда весь город собирался праздновать его восьмидесятилетие, был обнаружен мертвым в своей библиотеке в Праге, - и его вызвавшие сенсацию в научном мире труды, благодаря которым одно чудом дошедшее до нас из мглы веков архаичное учение обрело новую жизнь; согласно сей традиционной доктрине, homo sapiens в символическом смысле представляет собой не более чем яйцо: в течение всей своей жизни каждый индивид, сам о том не ведая, вынашивает в себе некий сокровенный плод, а когда инкубационный период истекает, скорлупа лопается под ударами клюва, и новорожденная «райская» птица, расправив крылья, устремляется к своей небесной родине.
