Повели разговор обо всем, в то время как тетя старательно готовит еду. На столе появились разные вкусности. Так за обедом все постепенно приходит на свои места. Все расслабились. К моему удивлению, жена начала объяснять, что мы задержимся у них на два или три дня, а затем продолжим наш путь к морю. Все согласились. Вышли из дома. Расселись у стола под старой шелковицей и продолжили наш разговор, в то время как жена и тетя мыли посуду. В этот момент по дороге мимо нас проходила женщина. Мой дядя встал, поздоровался и пригласил ее зайти на чашку кофе. Спустя некоторое время он вернулся и сказал, что это очень уважаемая доктор, работающая в их селе.
«Да, брат, как все изменилось! – произнес мой отец. – А помнишь, в наше время? Или ходили к доктору отсюда, из Мурини, в Беране, или отвели бы нас туда, – показывает рукой, – в Велику, к Гацо. А он бы вылечил лучше всякого доктора».
Ну сколько можно? Отец точно впал в детство! Опять и опять возвращается к тем же историям, которые я слышал уже много раз! Рассказы об одном чудаке.
«Перестань, пожалуйста, – я прерывал его уже сотни раз. – Знаешь ли ты, отец, который сейчас век? Кто бы услышал тебя, назвал бы безумным!»
Бесчисленное количество раз предостерегал я его, когда тот начинал их рассказывать. Не запрещал их рассказывать детям, но сам никогда не слушал. И вот он снова начинает, как обычно. Я был уже готов взбеситься, когда мой дядя начал подтверждать его слова. Боже мой, это возможно или я схожу с ума? Я начал прислушиваться к тому, что годами считал невозможным. Оба говорили об этом человеке как о великом чудотворце, а я слушал и слушал, впитывал каждое слово, как высохшая земля воду! Как это возможно, что он существовал, жил почти до конца двадцатого века, и о нем знает так мало людей?!
«Миро, пойди к Раденко и позови его», – сказал дядя моей тете, чтобы позвала соседа. Она ушла и быстро вернулась, сказав, что тот занят работой, но придет около восьми.
Приятная летняя ночь. Слышится стрекот сверчков и ночные птицы. Село, люди мои, – это вам не как здесь, у нас в Белграде. Мир. Тишина. Дети заснули, а мы опять под шелковицей сидим, говорим о человеке-чудаке, и каждое слово стоит особого внимания.
Раденко рассказал, как у него несколько дней была высокая температура и головная боль. Водили его к доктору в Беране. Делали уколы, принимал таблетки, но ничего не помогало. И только тогда повели его к тому чудаку, который положил свои руки ему на голову и подержал нескольких минут. Раденко ощутил, как будто от тепла в голове все вскипело. С тех пор у него никогда не болела голова.
Рассказывает Раденко, потом мой отец, за ним дядя, – один за другим, а я слушаю и не могу поверить. Так просидели до одиннадцати вечера. Договорились, что завтра вечером опять встретимся. Позовут еще соседей и соседок, которые бывали у того чудака, и те расскажут свои истории. Все хотели рассказать мне историю, потому что знали о моей работе на телевидении и надеялись появиться в какой-нибудь передаче. Всю ночь ворочался в кровати. Не мог спать. Дорогой Боже, как это возможно, что эта история годами была перед моими глазами, а я не увидел ее?
На следующий вечер у дяди собрались еще шестеро. Каждый терпеливо ждет, когда сможет рассказать про свое. Наконец-то появился кто-то, кто сможет передать историю дальше. То, что знают эти несколько людей, должна знать вся остальная часть человечества.
«Э, сын мой, – начала первой свою историю соседка Гордана, потому что торопилась вернуться домой. – Скажу тебе, что я очень того человека уважала, поверь, и боялась. Он часто проезжал на своем коне по дороге в Плав. Там обычно что-то покупал, возможно, заезжал к знакомым, чтобы занести мазь или отвар, и возвращался. Так было и в тот день. Я готовила варенику
[1]. Большую кастрюлю, вот такой ширины! – показывает руками, как замотала фартук на ручки кастрюли. – Жду. Вареника кипит, и я только хотела снять ее с плиты, как кто-то из детей крикнул: «Смотрите, дед Гацо!» Видать, суждено мне было так толкнуть эту кастрюлю, чтобы все двенадцать литров кипящей вареники вылились на меня. «А, ах!» – вскрикнула я от неожиданности как встревоженная птица. Печет как огонь. Вот-вот упаду в обморок. Все кинулись ко мне. Дети начали плакать, а Саво мой всполошился. Я упала рядом с плитой, вареника ошпарила мне лицо. Надулся пузырь от подбородка и почти до глаза. Саво пытается снять с меня одежду. Посмотри-ка! – Гордана показывает часть плеча, где когда-то кожа была обожженной и ободранной. – Тут еще заметен шрам от ободранной кожи. Это случилось, когда Саво снимал с меня рубашку. Открылась дверь, и в тот же миг как будто все остановилось и успокоилось. Поверь, сынок, пропала вся боль. Входит Гацо как приведение Божье.
«Тихонько, Саво, тихонько, с Божьей помощью все будет хорошо!»
Саво плачет и причитает, а дети сбились в кучу и скулят, с руками, прижатыми к губам.
«За что мне это, Гацо? Посмотри-ка, что случилось с моей прекрасной Гочей!» – хотел было Саво обнять меня и, если возможно, защитить от всей боли. Слезы безысходности скользили по его лицу.
«Постой, Саво, – остановил его Гацо за руку. – Так ты ей не сможешь помочь, лишь только кожу снимешь! Пусти меня и не бойся».
Подошел ко мне этот человек, про которого я слышала, что у него горячие руки. Он их вот так повернул ко мне, и я, вместо жара, почувствовала, как какая-то сила охлаждает меня будто снег и лед. Ощутила, как будто снег и лед льются на мое тело.
«Саво, дай-ка воды из колодца!» – сказал Гацо.
В тот момент ощутила такое спокойствие, что, казалось, засыпаю. Все успокоились. Саво вышел и принес воды. А перед домом уже собрались соседи. Все притиснулись к окнам и дверям, чтобы увидеть, что происходит. Удивительно – никто ни о чем не спрашивает. Наш сосед Джоко наполнил ведро водой и принес Саво. Тот передал его Гацо, а он вылил эту воду на меня. Посмотри, сынок. Здесь вода холодна как лед, только мне показалась теплой.
«Я сейчас…» – сказал Гацо и пошел к своему коню.
Люди сейчас же сделали для него проход, он из сумки взял какую-то свою лечебную мазь, ни с кем не здороваясь. Входит внутрь и начинает намазывать меня этой мазью. Сначала лицо, потом тело, я даже сумела без боли снять одежду.
«Э, извини, – сказал мне он. – Оставшиеся места, где тебя вареника ошпарила, сама намажешь. Потом подожди минут пятнадцать и переоденься, а пока твоя Злата сварит нам по чашечке кофе. Злата, дочка, умеешь варить кофе?» – спросил он ее, а я, клянусь вот этим крестом и Господом Единым, совсем не чувствуя боли, пошла в другую комнату.
«Умею, дедушка, как не уметь!» – слышу, как моя Злата отвечает, и вижу, как он идет между людьми и здоровается с ними.
Саво прихватил бутылку и разливает ракию
[2] людям, приговаривая:
